Мне нужно сократить вот этот текст до 250 слов однажды осенью я охотился близ села коряки, что стоит на быстрой карайге. днем бродил по лесу, а ночь проводил в маленькой лесной сторожке. сторожка была ветхой, бревна поросли зеленым мхом, окна глубоко вросли в землю. домик разрушался на глазах. в стенах домика поселились бурундуки — красивые полосатые лесные зверьки. проделав вдоль бревен ходы и соединив их поперечными ответвлениями, они превратили стены домика в сплошной лабиринт. жилось им здесь привольно. в стенах зияли небольшие круглые отверстия. всякий раз, когда я просыпался, мне ухмылялись несколько озорных рожиц: прямо над нарами — усатая мордочка старой бурундучихи, чуть подальше и на одно бревно выше — рожица молоденького, вечно что-то жующего бурундучонка. он совсем недавно проделал себе это оконце и теперь живыми, бойко бегающими глазами созерцал незнакомый ему мир. по утрам я часто видел, как мелькала в отверстии его желто-белая красивая шубка. а однажды, причесываясь, я сразу увидел двух грызунов. словно подражая мне, они старательно чистили рыженькими лапками свои усы. но, в общем, я жил сносно. однако спустя некоторое время наши отношения стали портиться. как-то раз, проснувшись, я обнаружил злодеяние: неспокойные поселенцы прогрызли дыру над столом и целым выводком высыпали на него, опрокинули чернильницу, отпечатками лап испортили всю чистую бумагу и на прощанье утащили как трофей три исписанных листа — всю первую главу из рассказа, который я только что закончил. мне казалось, что утрата не стоит того, чтобы горевать о ней: восстановить рассказ будет легко. но, взявшись за перо, я убедился, что это не совсем так. все, что рождалось вновь, выходило уж скучно. одним словом, плохо. после двух часов бесполезной работы я бросил перо, сходил в село, достал молоток, гвозди, фанеру и принялся за дело: я начал забивать отверстия. вырезав нужного размера дощечку, я прикладывал ее к дыре, по углам вбивал по гвоздю. от каждого удара домик вздрагивал, внутри стен что-то осыпалось. с этим делом, я отправился в лес, а когда вечером вернулся вновь — снова увидел озорные, ухмыляющиеся мордочки бурундучков. теперь их было вдвое больше. над печкой, над окнами, вдоль стены — всюду. — нет, не , — сказал я и опять позабивал все дыры. к концу третьего дня домик представлял собой нечто уродливое: на стенах не было живого места — везде заплатки да блестящие шляпки новых гвоздей. но и бурундуки работали, не уступая мне в трудолюбии и настойчивости. поэтому дыр с каждым днем становилось больше и больше. наконец я понял, что побежден, и сложил оружие. и вот однажды, совершенно неожиданно, заходит ко мне мой друг, охотник и натуралист слободчиков. мы не виделись больше года, и я был рад этой встрече. после долгих и радушных слободчиков окинул взглядом сторожку, сочувственно покачал седой головой: — бедствуешь? — бедствую. — тебя еще не трогают, не кусают? — нет. а что? и это будет? — будет. все будет. они, брат, прожорливые. осмелеют — на людей . и дальше иннокентий федорович начал рассказывать такие страхи, что мне стало не по себе. а старичок, заметив, что окончательно смутил меня, вкрадчиво спросил: — хочешь, выживу их? — будешь забивать дыры? — это уж мое дело. только в три дня их не будет. — а раньше нельзя? — можно, но для этого надо домой сходить, а мне не хочется. на охоту ведь иду, — слободчиков лукаво подмигнул. — ладно уж, не хмурься, чего для друга не сделаешь. пойду. иннокентий федорович вышел и направился по узенькой тропке к селу. через час он явился ко мне с клеткой, в которой сидела живая крыса с маленьким колокольчиком на шее. открыв дверцу, старый охотник двумя пальцами захватил ее за загривок. крыса извивалась, норовила цапнуть старика за руку, а он добродушно убеждал ее: — дуреха, чего злишься? радуйся — сейчас на волю выпущу. иннокентий федорович осторожно поднес крысу к отверстию в стене и отпустил. крыса нырнула, прощально махнув голым хвостом. по тонкому, едва слышному звону колокольчика мы угадывали ее путь. впереди этого звона что-то пищало, скреблось, гремело в безумном беге. домик ожил, зашевелился. из отверстий струей потянулась дымчатая пыль. — ага, продирает! — торжествующе закричал старик и кинулся к окну. я подбежал вслед за ним и увидел изумительное зрелище: изо всех дыр выпрыгивали грызуны и опрометью бежали прочь от этого невинного звука. он их пугал, он наводил на них ужас. сколько было бурундуков — сказать трудно. во всяком случае, не меньше полусотни. они неслись врассыпную от домика и скрывались в лесной чаще. наконец гул стал стихать. и только крыса с колокольчиком еще долго носилась по лабиринту нор в стремительном беге, надеясь удрать от дьявольского звона. потом и она убежала в лес. — вот и все, — самодовольно разглаживая усы, сказал иннокентий федорович. право, стало как-то скучно и тихо в сторожке без этих красивых зверьков. а рассказ так и не был написан.
Однажды осенью я охотился близ села Коряки. Днем бродил по лесу, а ночь проводил в лесной сторожке, в стенах которой поселились бурундуки.
Жилось им здесь привольно. По утрам
мне приветственно ухмылялись несколько озорных рожиц, но чаще всего я видел молоденького, вечно что-то жующего бурундучонка. А однажды, причесываясь, я сразу увидел двух грызунов. Словно подражая мне, они старательно чистили рыженькими лапками свои усы.
Но, в общем, я жил сносно. Однако спустя некоторое время наши отношения стали портиться. Как-то раз, проснувшись, я обнаружил, что неспокойные поселенцы прогрызли дыру над столом, высыпали на него, опрокинули чернильницу, отпечатками лап испортили всю чистую бумагу и утащили три исписанных листа — всю первую главу из рассказа, который я только что закончил. Я подумал, что восстановить рассказ будет легко, но все, что рождалось вновь, выходило очень уж скучно.
После двух часов бесполезной работы я бросил перо, сходил в село, достал молоток, гвозди, фанеру и начал забивать отверстия. Позже я отправился в лес, а когда вечером вернулся вновь — снова увидел озорные мордочки бурундучков, которых теперь было вдвое больше. Я решил не сдаваться и опять позабивал все дыры. Но их с каждым днем становилось больше. Наконец я понял, что побежден, и сложил оружие.
И вот однажды заходит ко мне мой друг, охотник и натуралист Слободчиков. Он окинул взглядом сторожку, сочувственно покачал седой головой и пообещал мне выжить бурундуков. Через час он явился ко мне с клеткой, в которой сидела живая крыса с маленьким колокольчиком на шее. Он осторожно поднес крысу к отверстию в стене и отпустил. По едва слышному звону колокольчика мы угадывали ее путь. И тут мы увидели изумительное зрелище: изо всех дыр выпрыгивали грызуны и опрометью бежали прочь от этого невинного звука, который наводил на бурундуков ужас.
Они неслись врассыпную от домика и скрывались в лесной чаще. Потом и крыса убежала в лес.
Иннокентий Федорович был доволен, а в сторожке без этих красивых зверьков стало скучно. А рассказ так и не был написан.