Валерий Брюсов. Городская весна Городская весна подошла, растопила Серый снег, побежали упрямо ручьи; Солнце, утром, кресты колоколен слепило; Утром криком встречали тепло воробьи. Утреню года Служит природа: С каждой крыши незримые брызжут кропила. Шум колес неумолчно поет ектеньи.
Вот и солнце выходит, священник всемирный, Ризы — пурпур и золото; крест из огня. Храм все небо; торжественен купол сапфирный, Вместо бледных лампад — светы яркие дня, Хоры содружных Тучек жемчужных, Как на клиросах, в бездне лазури эфирной Петь готовы псалом восходящего дня!
Лед расколот, лежит, грубо-темная груда; Мечет грязью авто, режет лужи трамвай; Гулы, топоты, выкрики, говоры люда. Там гудок, там звонок, ржанье, щелканье, лай… Но, в этом шуме Бедных безумий, Еле слышным журчаньем приветствуя чудо, Песнь ручьев говорит, что приблизился Май!
Городская весна подошла, растопила
Серый снег, побежали упрямо ручьи;
Солнце, утром, кресты колоколен слепило;
Утром криком встречали тепло воробьи.
Утреню года
Служит природа:
С каждой крыши незримые брызжут кропила.
Шум колес неумолчно поет ектеньи.
Вот и солнце выходит, священник всемирный,
Ризы — пурпур и золото; крест из огня.
Храм все небо; торжественен купол сапфирный,
Вместо бледных лампад — светы яркие дня,
Хоры содружных
Тучек жемчужных,
Как на клиросах, в бездне лазури эфирной
Петь готовы псалом восходящего дня!
Лед расколот, лежит, грубо-темная груда;
Мечет грязью авто, режет лужи трамвай;
Гулы, топоты, выкрики, говоры люда.
Там гудок, там звонок, ржанье, щелканье, лай…
Но, в этом шуме
Бедных безумий,
Еле слышным журчаньем приветствуя чудо,
Песнь ручьев говорит, что приблизился Май!