Почти пятьдесят послевоенных лет история пушкинских мест на Псковщине была неразрывно связана с именем Семена Степановича Гейченко (1903-1993). При нем восстановлены разрушенные во время войны Михайловское и Святогорский монастырь, воссозданы усадьбы в Тригорском и Петровском, открыт музей "Водяная мельница в Бугрово". Статья Семена Степановича "Здесь все поэзия, все диво", опубликованная в журнале "Наука и жизнь" (см. № 5, 1982 г.), резко увеличила число паломников в Пушкиногорье. В году исполнилось 100 лет со дня рождения легендарного хранителя заповедника. Предлагаемая вниманию читателей публикация - дань памяти человеку, влюбленному в свое дело.
В апреле 1945 года Семен Степанович Гейченко (1903-1993), старший научный сотрудник Института литературы АН СССР, был назначен директором Пушкинского заповедника (ныне - Государственный мемориальный историко-литературный и природно-ландшафтный музей-заповедник А. С. Пушкина "Михайловское"). Позже он напишет: "Бог мне ни жизнь интересную, хотя порой и весьма тяжкую, но уж таков наш век, перевернувший русский мир вверх дном". Пушкинский заповедник возглавил человек, за плечами которого были работа хранителя в дворцах и парках родного Петергофа, создание мемориальных музеев-квартир А. А. Блока и Н. А. Некрасова в Ленинграде, "Пенатов" И. Е. Репина в Куоккале, дома-музея Ф. М. Достоевского в Старой Руссе. Были в его жизни и сталинские лагеря, и штрафной батальон на Волховском фронте, инвалидность на всю жизнь - потеря на фронте левой руки. Новое место работы, хорошо знакомое Гейченко еще с довоенных лет, предстало перед ним разоренным и искалеченным. Вместо пушкинских усадеб, памятных мест - пепелище. О том, как выглядело Михайловское после освобождения, Семен Степанович рассказал в своей книге "Пушкиногорье": "По дорогам и памятным аллеям ни пройти ни проехать. Всюду завалы, воронки, разная вражья дрянь. Вместо деревень - ряд печных труб. На "границе владений дедовских" - вздыбленные, подорванные фашистские танки и пушки. Вдоль берега Сороти - развороченные бетонные колпаки немецких дотов. И всюду, всюду, всюду - ряды колючей проволоки, всюду таблички: "Заминировано", "Осторожно", "Прохода нет".
Ну сжать так сжать,а на сколько это сделать решать тебе.
6 июня 1941 года Семен Степанович Гейченко, музейный работник Ленинграда, с мандатом уполномоченного Академии наук по организации Пушкинского праздника, верховодил на Михайловской поляне. И может быть, тогда эти места, хранящие незримое присутствие поэта, запали в сердце Гейченко.Еще гремела война, когда он худой и бледный, после тяжелого ранения, с пустым рукавом, вернулся сюда . Тогда заповедника не было,а фашисты, отступая, сожгли дом поэта. В окрестных рощах повсюду мины и колючая проволка. Под трехсотлетним дубом, патриархом здешних лесов, был оборудован дот.Благодаря стремительному натиску наших войск фашисты не успели разрушить Святогорский монастырь, где покоится прах поэта. Люди жили в земляниках.Залечивал раны музей - заповедник. В лесах, рощах опять наметились тропки, протоптанные людьми, приходящими к Пушкину. Директор и главный хранитель Пушкиногорья из землянки перешел в дом на краю усадьбы. Он тоже восстановлен, как дом Пушкина, домик няни и все вокруг. Поднял этажи районный центр Пушкинские горы и превратился в современный городок. Уже много раз предлагали Семену Степановичу переехать в благоустроенную квартиру, где не надо колоть дрова и топить печь, где по утрам комнаты не выстывают как у него в старом доме. А он и слышать об этом не хочет. Вечером, когда усадьбу покидают последние экскурсионные группы, в Михайловском становится необычайно тихо. Закончен трудовой день, полный забот и дел, связанный с большим хозяйством. Директор заповедника вновь садится у окна с видом на сороть. На столе рукопись, и может быть, в этот час незримо и привычно входит сам Александр Сергеевич. Сбросив шубу, протягивает к пылающей печурке озябшие руки. И у них идет беседа, начавшаяся еще тогда, когда хранителю Пушкиногорья было чуть больше сорока. Семен Степанович дышит воздухом, которым дышал Пушкин, слышит птиц, певших ему,видит те же неоглядные дали, пьет воду из того же колодца, живет и работает бок о бок с потомками тех, кто жил рядом с Пушкиным, пел ему песни, рассказывал сказки, поверял свои беды и радости.
Почти пятьдесят послевоенных лет история пушкинских мест на Псковщине была неразрывно связана с именем Семена Степановича Гейченко (1903-1993). При нем восстановлены разрушенные во время войны Михайловское и Святогорский монастырь, воссозданы усадьбы в Тригорском и Петровском, открыт музей "Водяная мельница в Бугрово". Статья Семена Степановича "Здесь все поэзия, все диво", опубликованная в журнале "Наука и жизнь" (см. № 5, 1982 г.), резко увеличила число паломников в Пушкиногорье. В году исполнилось 100 лет со дня рождения легендарного хранителя заповедника. Предлагаемая вниманию читателей публикация - дань памяти человеку, влюбленному в свое дело.
В апреле 1945 года Семен Степанович Гейченко (1903-1993), старший научный сотрудник Института литературы АН СССР, был назначен директором Пушкинского заповедника (ныне - Государственный мемориальный историко-литературный и природно-ландшафтный музей-заповедник А. С. Пушкина "Михайловское"). Позже он напишет: "Бог мне ни жизнь интересную, хотя порой и весьма тяжкую, но уж таков наш век, перевернувший русский мир вверх дном". Пушкинский заповедник возглавил человек, за плечами которого были работа хранителя в дворцах и парках родного Петергофа, создание мемориальных музеев-квартир А. А. Блока и Н. А. Некрасова в Ленинграде, "Пенатов" И. Е. Репина в Куоккале, дома-музея Ф. М. Достоевского в Старой Руссе. Были в его жизни и сталинские лагеря, и штрафной батальон на Волховском фронте, инвалидность на всю жизнь - потеря на фронте левой руки. Новое место работы, хорошо знакомое Гейченко еще с довоенных лет, предстало перед ним разоренным и искалеченным. Вместо пушкинских усадеб, памятных мест - пепелище. О том, как выглядело Михайловское после освобождения, Семен Степанович рассказал в своей книге "Пушкиногорье": "По дорогам и памятным аллеям ни пройти ни проехать. Всюду завалы, воронки, разная вражья дрянь. Вместо деревень - ряд печных труб. На "границе владений дедовских" - вздыбленные, подорванные фашистские танки и пушки. Вдоль берега Сороти - развороченные бетонные колпаки немецких дотов. И всюду, всюду, всюду - ряды колючей проволоки, всюду таблички: "Заминировано", "Осторожно", "Прохода нет".
Ну сжать так сжать,а на сколько это сделать решать тебе.
6 июня 1941 года Семен Степанович Гейченко, музейный работник Ленинграда, с мандатом уполномоченного Академии наук по организации Пушкинского праздника, верховодил на Михайловской поляне. И может быть, тогда эти места, хранящие незримое присутствие поэта, запали в сердце Гейченко.Еще гремела война, когда он худой и бледный, после тяжелого ранения, с пустым рукавом, вернулся сюда . Тогда заповедника не было,а фашисты, отступая, сожгли дом поэта. В окрестных рощах повсюду мины и колючая проволка. Под трехсотлетним дубом, патриархом здешних лесов, был оборудован дот.Благодаря стремительному натиску наших войск фашисты не успели разрушить Святогорский монастырь, где покоится прах поэта. Люди жили в земляниках.Залечивал раны музей - заповедник. В лесах, рощах опять наметились тропки, протоптанные людьми, приходящими к Пушкину. Директор и главный хранитель Пушкиногорья из землянки перешел в дом на краю усадьбы. Он тоже восстановлен, как дом Пушкина, домик няни и все вокруг. Поднял этажи районный центр Пушкинские горы и превратился в современный городок. Уже много раз предлагали Семену Степановичу переехать в благоустроенную квартиру, где не надо колоть дрова и топить печь, где по утрам комнаты не выстывают как у него в старом доме. А он и слышать об этом не хочет. Вечером, когда усадьбу покидают последние экскурсионные группы, в Михайловском становится необычайно тихо. Закончен трудовой день, полный забот и дел, связанный с большим хозяйством. Директор заповедника вновь садится у окна с видом на сороть. На столе рукопись, и может быть, в этот час незримо и привычно входит сам Александр Сергеевич. Сбросив шубу, протягивает к пылающей печурке озябшие руки. И у них идет беседа, начавшаяся еще тогда, когда хранителю Пушкиногорья было чуть больше сорока. Семен Степанович дышит воздухом, которым дышал Пушкин, слышит птиц, певших ему,видит те же неоглядные дали, пьет воду из того же колодца, живет и работает бок о бок с потомками тех, кто жил рядом с Пушкиным, пел ему песни, рассказывал сказки, поверял свои беды и радости.