Написать сочинение рассуждение, , по вот этому тексту жертвенность и целительность сердца были настроением женщины и в просвещенных кругах вплоть до середины и даже за середину века, о чем свидетельствует , всегда умевшая чутко уловить внутренние общественные звуки. ольга ильинская надеется победить лень обломова, вера у гончарова же в «обрыве» рассчитывает смягчить губительный нигилизм марка волохова, соня мармеладова у достоевского, готовая на все, чтобы от отчаяния раскольникова, по бескорыстному сложению своей нравственной фигуры достойны памятника; коли и героям дарованы теперь эти почести – чей еще образ мог бы служить указанием на величие женщины!

От женщины в обществе всегда зависело так много, и роль ее настолько особенна, что мы еще по-настоящему и не заглянули в эту роль и, быть может, чувствуем ее только интуитивно. Мы все ждем чего-то от женщины, каких-то желанных изменений и, не дождавшись, не дав себе даже труда осознать, чего мы ждем, снова и снова не удерживаемся от саркастического «ищите женщину» - в каждой отдельности и во всех бедах вместе.
Без малого сто лет назад полностью забытая ныне писательница Н.А. Лухманова выпустила книгу рассуждений и очерков о современной ей женщине под названием «Черты современной жизни». … Вот лишь один отрывок (не забудем, что писано это женщиной): «Душа, мысль и спокойствие исчезли с лица современной женщины, а с ними исчезла и духовная прелесть, составляющая настоящую красоту женщин. Тревога, жадность, неуверенность в себе, погоня за модой и наслаждениями исказили, стерли красоту женщин. Прибавьте к этому чуть не поголовное малокровие, нервозность, доходящую до истеричности, фантазию, граничащую с психопатией, и новый бюрократический труд, к которому так стремится современная женщина…» - и – «…глядя на портреты прабабушек, говоришь: «какие красивые лица». Любуясь витриной модного фотографа наших дней, восклицаешь: «какие хорошенькие мордочки». Ибо какова женщина, такова есть или очень скоро станет вся культура».
Женщину совратили публичной значительностью; духовность она заменила социальностью, мягкость и проницательность особого женского взгляда – категоричностью, женственность – женоподобием, материнство – болезненным детоношением…, семейственность – непрочными связями. Женщина все заметнее превращается в функцию, слагаемое… Реальность погоняет ее на службу за рублем, в детсад за ребенком, в очередь за молоком, и «неделя как неделя» одна за другой промелькивают перед нею в жилистых социальных усилиях по инерции продолжающегося самоутверждения. Редко слышит она: «любимая», «родная», «единственная», а все больше: «гражданка», «партнерша», «мужичка».