Найдите обособленные члены предложения На озерце, глубоко запрятанном в крутых берегах, лежала зелёная илистая тень, и в этой тени серебрились от росы сами по себе серебряные ракиты. На ветке ракиты сидела маленькая серая птица в красном жилете и желтом галстуке и издавала дробный и приятный треск, не раскрывая при этом клюва.
У самой воды… выглядывали из зарослей мяты невинные голубогла-зые незабудки. А дальше, за свисающими петлями ежевики, цвела по откосу дикая рябинка с тугими желтыми соцветиями. Высокий красный клевер пе-ремешивался с мышиным горошком и подмаренником, а над всем этим тесно столпившимся содружеством цветов подымался исполинский чертополох.
Шиповник стоял, повернувшись большими цветами к солнцу, наряд-ный, совершенно праздничный, покрытый множеством острых бутонов.
«Гроза двенадцатого года настала»
Если бы залы и комнаты Лицея умели говорить, сколько интересного порассказали бы они…
Одну из самых волнующих историй рассказала бы, конечно, так называемая Газетная комната.
Бывало, набегавшись в зале, посидев в библиотеке или сразу после классов Пушкин заходил в Газетную комнату. Проходил через актовый зал, быстрой рукой откидывал тяжелую суконную занавесь на одной из арок и оказывался в Газетной. В небольшой этой комнате, со стенами, расписанными под зеленый мрамор, стоял посредине круглый стол. На нем свежие газеты, журналы: «Вестник Европы», «Друг юношества», «Московские ведомости», «Северная почта», «Русский инвалид», журналы немецкие, французские…
Пушкин пересматривал все, перелистывал страницы, разглядывал картинки. Политические известия, новые стихи и романы, моды… Множество самых разнообразных и интересных сведений.
Наступил уже 1812 год, и политические известия с каждым днем становились все тревожней. Тревога носилась в воздухе. Все — от императора всероссийского Александра Павловича до лицейских дядек — толковали о войне, о неминуемом нападении на Россию Бонапарта.
«Мы здесь постоянно настороже, — писал из Петербурга своей сестре Александр I, — все обстоятельства такие острые, все так натянуто, что военные действия могут начаться с минуты на минуту».
Обстоятельства действительно были острыми. Войска Наполеона от Рейна, от Эльбы, от Дуная, Альпийских гор, от Северного моря неуклонно приближались к Неману и границам России. Поработитель Европы Наполеон Бонапарт задумал новый поход.
Война не была еще объявлена, а части русской армии уже двинулись навстречу врагу.
Однажды мглистым февральским утром лицеисты увидели: мимо самого Лицея по Садовой улице бесконечной темной лентой движется лейб-гвардии Гусарский полк. За ним двинулись и другие.
И вот то, чего ожидали с волнением и тревогой, свершилось. 17 июня в Петербурге и в Царском Селе узнали: Бонапарт с полумиллионной армией перешел Неман и вторгся в Россию.
Отечественная война началась.
Через Царское Село шли полки: драгуны, гусары, конные, пешие, отряды ополченцев с крестами на шапках, бородатые казаки с пиками… Они шли и шли, и подростки в синих мундирчиках выбегали им навстречу из здания Лицея.
— Прощайте, братцы!
— Побейте супостатов!
— Возвращайтесь с победой!
И в ответ слышалось:
— Небось не оплошаем!
— Не положим на руку охулки!
— Только бы дойти до них!
Вы помните: текла за ратью рать,
Со старшими мы братьями прощались
И в сень наук с досадой возвращались,
Завидуя тому, кто умирать
Шел мимо нас…
Что-то новое, необычайно значительное вошло в их жизнь. «Жизнь наша лицейская, — вспоминал Иван Пущин, — сливается с политическою эпохою народной жизни русской: приготовлялась гроза 1812 года. Эти события сильно отразились на нашем детстве».
Все внезапно переменилось. Казалось, рухнули крепкие лицейские стены, ограждавшие от жизни, и открылась им Россия — необъятная, огромная, ее города и села, ее бесконечные дороги, затерянные среди полей и дремучих лесов. И они, эти мальчики, вдруг почувствовали: они вместе со всеми, они тоже русские. Это на них ведет Бонапарт свои двунадесять языков…
С первых же дней войны Газетная комната никогда не пустовала. Каждую свободную минуту проводили здесь.
Сражение при Бородине. Гравюра по рисунку Д. Скотти. 1814 год.
— Есть реляция?
— Есть!
— Где?
— В «Северной почте».
— Читайте, читайте!
Кто-нибудь читал, а остальные, окружив его плотным кольцом, затаив дыхание, слушали.
…Генерал от кавалерии Тормасов, от 16 июля из города Кобрина доносит: «Имею щастие всеподданнейше поздравить Ваше императорское Величество с совершенным разбитием и забранием в плен сего июля 15 числа, всего отряда Саксонских войск, занимавших город Кобрин и с большим упорством девять часов оборонявших оный. Трофеи сей победы суть: четыре знамя, восемь пушек и большое число разного оружия; в плен взяты: командующий отрядом Генерал-Майор Клингель, Полковников 3, Штаб-офицеров 6, офицеров 57, Унтер-офицеров и рядовых 2234, убитых на месте более тысячи человек; потеря же с нашей стороны не весьма значительна».
Объяснение:
Гроза двенадцатого года настала»
Если бы залы и комнаты Лицея умели говорить, сколько интересного порассказали бы они…
Одну из самых волнующих историй рассказала бы, конечно, так называемая Газетная комната.
Бывало, набегавшись в зале, посидев в библиотеке или сразу после классов Пушкин заходил в Газетную комнату. Проходил через актовый зал, быстрой рукой откидывал тяжелую суконную занавесь на одной из арок и оказывался в Газетной. В небольшой этой комнате, со стенами, расписанными под зеленый мрамор, стоял посредине круглый стол. На нем свежие газеты, журналы: «Вестник Европы», «Друг юношества», «Московские ведомости», «Северная почта», «Русский инвалид», журналы немецкие, французские…
Пушкин пересматривал все, перелистывал страницы, разглядывал картинки. Политические известия, новые стихи и романы, моды… Множество самых разнообразных и интересных сведений.
Наступил уже 1812 год, и политические известия с каждым днем становились все тревожней. Тревога носилась в воздухе. Все — от императора всероссийского Александра Павловича до лицейских дядек — толковали о войне, о неминуемом нападении на Россию Бонапарта.
«Мы здесь постоянно настороже, — писал из Петербурга своей сестре Александр I, — все обстоятельства такие острые, все так натянуто, что военные действия могут начаться с минуты на минуту».
Обстоятельства действительно были острыми. Войска Наполеона от Рейна, от Эльбы, от Дуная, Альпийских гор, от Северного моря неуклонно приближались к Неману и границам России. Поработитель Европы Наполеон Бонапарт задумал новый поход.
Война не была еще объявлена, а части русской армии уже двинулись навстречу врагу.
Однажды мглистым февральским утром лицеисты увидели: мимо самого Лицея по Садовой улице бесконечной темной лентой движется лейб-гвардии Гусарский полк. За ним двинулись и другие.
И вот то, чего ожидали с волнением и тревогой, свершилось. 17 июня в Петербурге и в Царском Селе узнали: Бонапарт с полумиллионной армией перешел Неман и вторгся в Россию.
Отечественная война началась.
Через Царское Село шли полки: драгуны, гусары, конные, пешие, отряды ополченцев с крестами на шапках, бородатые казаки с пиками… Они шли и шли, и подростки в синих мундирчиках выбегали им навстречу из здания Лицея.
— Прощайте, братцы!
— Побейте супостатов!
— Возвращайтесь с победой!
И в ответ слышалось:
— Небось не оплошаем!
— Не положим на руку охулки!
— Только бы дойти до них!
Вы помните: текла за ратью рать,
Со старшими мы братьями прощались
И в сень наук с досадой возвращались,
Завидуя тому, кто умирать
Шел мимо нас…
Что-то новое, необычайно значительное вошло в их жизнь. «Жизнь наша лицейская, — вспоминал Иван Пущин, — сливается с политическою эпохою народной жизни русской: приготовлялась гроза 1812 года. Эти события сильно отразились на нашем детстве».
Все внезапно переменилось. Казалось, рухнули крепкие лицейские стены, ограждавшие от жизни, и открылась им Россия — необъятная, огромная, ее города и села, ее бесконечные дороги, затерянные среди полей и дремучих лесов. И они, эти мальчики, вдруг почувствовали: они вместе со всеми, они тоже русские. Это на них ведет Бонапарт свои двунадесять языков…
С первых же дней войны Газетная комната никогда не пустовала. Каждую свободную минуту проводили здесь.
Сражение при Бородине. Гравюра по рисунку Д. Скотти. 1814 год.
— Есть реляция?
— Есть!
— Где?
— В «Северной почте».
— Читайте, читайте!
Кто-нибудь читал, а остальные, окружив его плотным кольцом, затаив дыхание, слушали.
…Генерал от кавалерии Тормасов, от 16 июля из города Кобрина доносит: «Имею щастие всеподданнейше поздравить Ваше императорское Величество с совершенным разбитием и забранием в плен сего июля 15 числа, всего отряда Саксонских войск, занимавших город Кобрин и с большим упорством девять часов оборонявших оный. Трофеи сей победы суть: четыре знамя, восемь пушек и большое число разного оружия; в плен взяты: командующий отрядом Генерал-Майор Клингель, Полковников 3, Штаб-офицеров 6, офицеров 57, Унтер-офицеров и рядовых 2234, убитых на месте более тысячи человек; потеря же с нашей стороны не весьма значительна».