Очем 99 лидия петровна сорвала пломбу со шкафа, достала оттуда что-то сложенное в несколько раз, подошла к столу и вдруг одним широким хозяйским движением раскинула по комнате – праздник. движение сказочной феи не могло бы быть более властно и волшебно. в угрюмое, скучное помещение склада, как в сказке, пришли весна и солнце. скатерть из шелковой чесучи, расшитая владимирским швом, горела красными и оранжевыми цветами, с промельком голубого. верилось, какой бы ни был пасмурный день, какой бы обыденной ни была обстановка в комнате, как бы ни было хмуро на душах у людей, – раскинь эту скатерть по столу, и придет настроение праздничности, приподнятости, предчувствие радости. могуча власть красоты! – красиво, не правда ли? – да, наверно, скатерть уж и не может быть более красивой? – не торопитесь. лидия, покажи… лидия петровна сорвала пломбу со второго шкафа, достала что-то сложенное в несколько раз, подошла к столу и вдруг одним широким хозяйским движением потушила (словно заслонила, заставила померкнуть яркие цветы, которыми мы только что восторгались. ни броскости, ни яркости не было в этой новой скатерти. на шелковой ткани цвела, переливалась, отливая то серебром, то перламутром, то чистым жемчугом (да, , скорее всего чистым жемчугом), белая гладь. скатерть не была заляпана рисунком как попало, лишь бы побольше наляпать. широкая полоса тончайшего узора по кайме да просторный круг цветов посередине – вот и вся вышивка. если первая скатерть была вся как жар-птица или действительно как костер и к ней можно было применять такие слова, как яркость, сочность, солнечность, то, глядя на эту вторую скатерть, вышитую подлинной мстерской белой гладью, напрашивалось только одно слово – нежность. они отличались друг от друга, как георгин и ландыш.
