Всю ночь в горах шел снег, а утром… Иду вверх по ущелью, вспахивая ногами снеговую пуховину. Рассыпающийся снег настолько чист и ослепительно ярок, что отливаЕт чернью. Красавицы ели в богатом белом одеянье, перемежаясь березовыми и осиновыми колками, поднимаются по крутым скатам, сливаясь в зыбко дымчатой дали в белесый голубовато-зеленый массив. Белой куделью пушатся по сторонам кусты барбариса и шиповника, заросли малины. Цепочки следов ведут к этим хоромам. Рябины бережно держат красные корзинки, наполненные с верхом хлопьями снега. Редкие боярки стоят нарядными недотрогами, как будто в один день влюбились в кого-то и нарядились невестами. Но вот ивы не так легкомысленны, и кроны их, как девичьи прически, не похожи одна на другую. У одних снег понабился в сухие кучери листьев, другие опустили ветки тяжелыми белыми локонами, третьи же, по небрежности растерявшие листья, натянули снежные перепонки между парными сучьями. Это видно модно у безлистых ив – нарядиться в «гусиные лапки».
На лощинах, волнистых от засыпанной снегом травы, горделиво возвышаются крепкие седые кусты лопуха и татарника. Пушистые белые шапочки покрыли их колючие головки. Снег понадобился и в сухие лучистые соцветия дикого морковника. Ломкие стебли склонились под их тяжестью. Усилились даже почти гладкие метелочки конского щавеля. По склонам серебристых лощинок то здесь, то там пересыпаясь сверкают радужные блески.
Всю ночь в горах шел снег, а утром… Иду вверх по ущелью, вспахивая ногами снеговую пуховину. Рассыпающийся снег настолько чист и ослепительно ярок, что отливаЕт чернью. Красавицы ели в богатом белом одеянье, перемежаясь березовыми и осиновыми колками, поднимаются по крутым скатам, сливаясь в зыбко дымчатой дали в белесый голубовато-зеленый массив. Белой куделью пушатся по сторонам кусты барбариса и шиповника, заросли малины. Цепочки следов ведут к этим хоромам. Рябины бережно держат красные корзинки, наполненные с верхом хлопьями снега. Редкие боярки стоят нарядными недотрогами, как будто в один день влюбились в кого-то и нарядились невестами. Но вот ивы не так легкомысленны, и кроны их, как девичьи прически, не похожи одна на другую. У одних снег понабился в сухие кучери листьев, другие опустили ветки тяжелыми белыми локонами, третьи же, по небрежности растерявшие листья, натянули снежные перепонки между парными сучьями. Это видно модно у безлистых ив – нарядиться в «гусиные лапки».
На лощинах, волнистых от засыпанной снегом травы, горделиво возвышаются крепкие седые кусты лопуха и татарника. Пушистые белые шапочки покрыли их колючие головки. Снег понадобился и в сухие лучистые соцветия дикого морковника. Ломкие стебли склонились под их тяжестью. Усилились даже почти гладкие метелочки конского щавеля. По склонам серебристых лощинок то здесь, то там пересыпаясь сверкают радужные блески.
Всю ночь в горах шел снег, а утром… Иду вверх по ущелью, вспахивая ногами снеговую пуховину. Рассыпающийся снег настолько чист и ослепительно ярок, что отливаЕт чернью. Красавицы ели в богатом белом одеянье, перемежаясь березовыми и осиновыми колками, поднимаются по крутым скатам, сливаясь в зыбко дымчатой дали в белесый голубовато-зеленый массив. Белой куделью пушатся по сторонам кусты барбариса и шиповника, заросли малины. Цепочки следов ведут к этим хоромам. Рябины бережно держат красные корзинки, наполненные с верхом хлопьями снега. Редкие боярки стоят нарядными недотрогами, как будто в один день влюбились в кого-то и нарядились невестами. Но вот ивы не так легкомысленны, и кроны их, как девичьи прически, не похожи одна на другую. У одних снег понабился в сухие кучери листьев, другие опустили ветки тяжелыми белыми локонами, третьи же, по небрежности растерявшие листья, натянули снежные перепонки между парными сучьями. Это видно модно у безлистых ив – нарядиться в «гусиные лапки».
На лощинах, волнистых от засыпанной снегом травы, горделиво возвышаются крепкие седые кусты лопуха и татарника. Пушистые белые шапочки покрыли их колючие головки. Снег понадобился и в сухие лучистые соцветия дикого морковника. Ломкие стебли склонились под их тяжестью. Усилились даже почти гладкие метелочки конского щавеля. По склонам серебристых лощинок то здесь, то там пересыпаясь сверкают радужные блески.
Всю ночь в горах шел снег, а утром… Иду вверх по ущелью, вспахивая ногами снеговую пуховину. Рассыпающийся снег настолько чист и ослепительно ярок, что отливаЕт чернью. Красавицы ели в богатом белом одеянье, перемежаясь березовыми и осиновыми колками, поднимаются по крутым скатам, сливаясь в зыбко дымчатой дали в белесый голубовато-зеленый массив. Белой куделью пушатся по сторонам кусты барбариса и шиповника, заросли малины. Цепочки следов ведут к этим хоромам. Рябины бережно держат красные корзинки, наполненные с верхом хлопьями снега. Редкие боярки стоят нарядными недотрогами, как будто в один день влюбились в кого-то и нарядились невестами. Но вот ивы не так легкомысленны, и кроны их, как девичьи прически, не похожи одна на другую. У одних снег понабился в сухие кучери листьев, другие опустили ветки тяжелыми белыми локонами, третьи же, по небрежности растерявшие листья, натянули снежные перепонки между парными сучьями. Это видно модно у безлистых ив – нарядиться в «гусиные лапки».
На лощинах, волнистых от засыпанной снегом травы, горделиво возвышаются крепкие седые кусты лопуха и татарника. Пушистые белые шапочки покрыли их колючие головки. Снег понадобился и в сухие лучистые соцветия дикого морковника. Ломкие стебли склонились под их тяжестью. Усилились даже почти гладкие метелочки конского щавеля. По склонам серебристых лощинок то здесь, то там пересыпаясь сверкают радужные блески.
Легко