Расскажите, о какой особенности характера А.И. Куприна говорит Корней
Чуковский; напишите о своих впечатлениях от знакомства с личностью и
творчеством Александра Ивановича Куприна.
В то время Александр Иванович производил впечатление человека
чрезмерно здорового: коренастый, широкоплечий, он легко поднимал за
переднюю ножку очень тяжёлое старинное кресло. Ни галстук, ни
интеллигентский пиджак не шли к его мускулистой фигуре: в пиджаке он был
похож на кузнеца, вырядившегося по случаю праздника. Лицо у него было
широкое, нос как будто чуть-чуть перебитый, глаза узкие, спокойные, вечно
прищуренные, впитывавшие в себя всякую мелочь окружающей жизни. Таким
он запомнился мне в первые годы знакомства.
В его маленькую рабочую комнату я всегда входил робко, трепеща от
волнения, так как считал его одним из самых замечательных русских писателей,
поднявшимся в своём бессмертном «Поединке» и в нескольких других
произведениях до тех высот мастерства, изобразительной мощи и светлого
гуманного пафоса, какие доступны лишь великим талантам.
Но вся моя робость исчезала мгновенно, едва только я входил к нему в
комнату. Ему до такой степени была ненавистна всякая мысль о литературной
иерархии, у него было столько живых интересов, не связанных с писательским
цехом, что при каждом свидании с ним мне странным образом начинало
казаться, будто мой любимый писатель Куприн, только что завоевавший себе
всероссийскую славу, не имеет ничего общего с тем Александром Ивановичем,
который вот сидит у себя в комнатёнке без пояса, в линялой рубахе, надетой
прямо на голое тело, мурлычет какую-то солдатскую песню и возится со своим
затейливым «деревянным альбомом», стараясь во что бы то ни стало стереть с
него огромную чернильную кляксу. Этот Александр Иванович стоит как-то в
стороне от своей славы, от всех своих книг, и я, маленький, начинающий автор,
чувствую себя с ним очень легко.
После первых же приветствий он требует: «Ну-ка, возьмите перо… и
пишите, что вздумается…» И придвигает ко мне «деревянный альбом». Этим
альбомом у него называется берёзовый некрашеный стол, на доске
которого многие литераторы оставили по нескольку строк.
Кто из нас ни приходил к Куприну, каждого он написать на столе
«что вздумается»; а когда весь стол был заполнен автографами, он как-то
вечером взвалил его на свою крепкую спину и пронёс через весь Петербург к
дому, где жил один удивительный немец, справлявший в тот вечер свои
именины.
Взойдя по лестнице со столом на спине, Куприн остановился на одной из
площадок и позвонил. Когда открыли дверь, он молча поставил в прихожей
24
«деревянный альбом», чем несказанно обрадовал немца, который высоко ценил
именно такие сюрпризы. Этот немец был страстным почитателем русской
словесности и создал музей, где были собраны редкие рукописи современных и
старинных писателей и всякие другие раритеты.
Именины Фидлера были писательским праздником: в тот день в его тесной
квартире собралось человек тридцать поэтов, беллетристов и критиков.
Приходили и мы, молодые, к которым Фидлер относился с большой теплотой.
«Деревянный альбом» Куприна, испещрённый автографами
всевозможных писателей, чрезвычайно обрадовал Фидлера. Здесь были
автографы Батюшкова, Белого, Бунина, Скитальца, Рукавишникова,
Немировича-Данченко … и самого Куприна.
В древнем Минийском Орхомене в Беотии правил сын бога ветра Эола, царь Афамант. Двое детей было у него от богини облаков Нефелы - сын Фрикс и дочь Гелла. Изменил Нефеле Афамант и женился на дочери Кадма, Ино. Невзлюбила Ино детей от первого брака своего мужа и замыслила погубить их. Она уговорила орхоменянок иссушить семена, заготовленные для посева. Засеяли орхоменяне поля иссушенными семенами, но ничего не взошло на их всегда плодородных нивах. Грозил голод орхоменянам. Тогда решил Афамант послать посольство в священные Дельфы, чтобы во оракула стреловержца Аполлона о причине бесплодия нив. Коварная Ино подкупила послов, и они, вернувшись из Дельф, принесли ложный ответ оракула.
- Вот какой ответ дала прорицательница пифия, - говорили Афаманту подкупленные послы. - Принеси в жертву богам твоего сына Фрикса, и вернут боги плодородие нивам.
Афамант, чтобы избежать великого бедствия, грозившего Орхомену, решил пожертвовать своим любимым сыном. Торжествовала Ино: удался ее план погубить Фрикса.
Все было уже готово для жертвоприношения. Пасть под ножом жреца должен был юный Фрикс, но вдруг явился златорунный овен, дар бога Гермеса. Послала овна мать Фрикса, богиня Нефела, чтобы своих детей. Сели на златорунного овна Фрикс с сестрой своей Геллой, и овен понес их по воздуху далеко на север.
Быстро несся овен. Далеко внизу расстилались поля и леса, и серебром извивались между ними реки. Выше гор несется овен. Вот и море. Несется над морем овен. Испугалась Гелла, от страха не может она держаться на овне. Упала в море Гелла, и поглотили ее вечно шумящие морские волны. Не мог Фрикс сестру. Погибла она. С той поры море, где погибла Гелла, стало называться Геллеспонтом (море Геллы; современный пролив Дарданеллы).
Все дальше и дальше несся овен с Фриксом и спустился, наконец, на берегах Фасиса в далекой Колхиде, где правил сын бога Гелиоса, волшебник Эет.
Воспитал Эет Фрикса, а когда он возмужал, женил его на дочери своей Халкиопе. Золотого же овна Фрикса, принесли в жертву великому тучегонителю Зевсу. Золотое руно овна Эет повесил в священной роще бога войны Ареса. Сторожить руно должен был ужасный, извергающий пламя дракон, никогда не смыкавший сном своих глаз.
Молва об этом золотом руне рас по всей Греции. Знали потомки Афаманта, отца Фрикса, что и благоденствие их рода зависят от обладания руном, и хотели любой ценой добыть его.
Во первых - вежливость это проявление уважения.
Во вторых - вежливость это и готовность оказать тому кто в ней нуждается деликатность такт.
И конечно же своевременное и уместное и уместное речевое проявление речевого этикета не отъемлимый элемент вежливости. "Будьте любезны, передайте на билет." После этих слов хочется сделать то, о чем такого пустяка, но и что-то ещё пожилому человеку выйти из автобуса, перевести через дорогу, довести до дома...
Вежливость как правило родит ответную вежливость, а грубость ответную грубость.
Объяснение:
в первых двух предложениях у меня вместо дефиса тире)