Война! Когда я произношу это слово, сердце сжимается от боли и ужаса. Сколько пролито слез, исковеркано судеб, сколько сирот и не родившихся детей! Частые бомбежки, дымящиеся стены разрушенных городов, пепелища уничтоженных деревень, огромные очереди за хлебом, люди, едва передвигающиеся от голода, безысходность, вкравшаяся в глаза, матерей, потерявших свое самое дорогое – детей… События Великой Отечественной войны все дальше и дальше уходят в отделяемое стремительным бегом времени. Но годы не только не стирают их в нашей памяти, но все ярче высвечивают эпоху народного подвига.
Дворник Николай сидел в дворницкой и недоумевая смотрел на сапоги лежавшие перед ним на лавке. Случилось странное, почти невероятное. Сапоги были не сшиты, а построены давно великим архитектором, сапожником Романом Петровым пьяницей неимоверным, но и мастером каких больше не осталось. И вот сапоги Романовой работы кончились. Не то, чтобы кончились они совсем нежданно. Нет, признаки грозящей им старости намечались раньше и не один раз. Три пары каблуков и две подошвы переменил на них Николай. А как это случилось неизвестно... Снес их к сапожнику Романову наследнику, но наследнику. ни таланта, а мастерской. Тот как увидал поднеся к свету сразу сказал, что больше чинить не чего, кожа не выдержит. Николай и сам видел это и ни какой особенной надежды не питал.
Война! Когда я произношу это слово, сердце сжимается от боли и ужаса. Сколько пролито слез, исковеркано судеб, сколько сирот и не родившихся детей! Частые бомбежки, дымящиеся стены разрушенных городов, пепелища уничтоженных деревень, огромные очереди за хлебом, люди, едва передвигающиеся от голода, безысходность, вкравшаяся в глаза, матерей, потерявших свое самое дорогое – детей… События Великой Отечественной войны все дальше и дальше уходят в отделяемое стремительным бегом времени. Но годы не только не стирают их в нашей памяти, но все ярче высвечивают эпоху народного подвига.
Объяснение:
Случилось странное, почти невероятное. Сапоги были не сшиты, а построены давно великим архитектором, сапожником Романом Петровым пьяницей неимоверным, но и мастером каких больше не осталось. И вот сапоги Романовой работы кончились.
Не то, чтобы кончились они совсем нежданно. Нет, признаки грозящей им старости намечались раньше и не один раз. Три пары каблуков и две подошвы переменил на них Николай.
А как это случилось неизвестно...
Снес их к сапожнику Романову наследнику, но наследнику. ни таланта, а мастерской. Тот как увидал поднеся к свету сразу сказал, что больше чинить не чего, кожа не выдержит. Николай и сам видел это и ни какой особенной надежды не питал.