Скачок трубит, расчищая путь и все бросаются в рассыпную. Извозчики хлещут лошадей, прижимают их к обочинам и замирают, стоя к пожарным в пол оборота. И вот, по бурлящему невскому и в образовавшимся пустоте, мчиться колесница, несущая огнеборцев, а они сидят, на длинной лавке, спиной друг к другу, в медных касках и над ними развивается знамя пожарной части, у знамени брандмейстер, он звонит в колокол. В своём бесстрастий пожарные трагичны, на их лицах, играют отблески пламени, которое уже где разгорелось, уже где то их ждёт, до поры невидимая. На едущих печально слетают, огненно жёлтые листья из екатерининского сада, где, свой пожар. Мы с мамой у кованой решётки, и наблюдаем, как невесомость листьям передаётся обозу, он медленно отрывается от брусчатки и на небольшой высоте, летит над Невским. За ленейкой с пожарными проплывает повозка с паровым насосом, из котла-пар, из трубы-дам, за ней медицинский фургон, что бы обожженных. Я плачу и мама говорит чтобы, я не боялся, только ведь, плачу я, не от страха, от избытка чувств, от восхищения мужеством и великой славой этих людей, от того что так торжественно, они плывут, мимо замершей толпы, под колокольный звон. Я очень хотел стать брандмейстером и всякий раз, видя пожарных, обращал к ним беззвучную принять меня в их ряды. Она понятно не была услышана но сейчас спустя годы, я об этом не жалею. Тогда же проезжая на Невском империале я неизменно представлял, что направляюсь на пожар, держался торжественно и немного грустно и не знал как там всё ещё сложится при тушений и ловил восторженные взгляды и на приветствие толпы, слегка откинув голову на бок, отвечал одними глазами
Первоначальное авторское название было более длинным — «Богатыри Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович… примечают в поле, нет ли где ворога, не обижают ли где кого?» Васнецов работал над картиной почти двадцать лет. В апреле 1898 года она была закончена и куплена П. М. Третьяковым для его галереи.На картине изображены три богатыря — Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алёша Попович (главные герои русских былин). Посередине на вороном коне Илья Муромец, смотрит вдаль из-под ладони, в одной руке у богатыря копье, в другой палица булатная. Слева на белом коне Добрыня Никитич, вынимает меч из ножен. Справа на коне золотистой масти Алёша Попович, держит в руках лук со стрелами. В сравнении со своими товарищами могучими богатырями он тонок и строен, выражение лица лукавое, там где не сможет пройти силой, пройдет со смекалкой. Алёша Попович не только воин — у него на боку гусли. Он в краткие минуты играет на них, радуя богатырей весёлыми песнями. Трое богатырей стоят на широкой равнине, переходящей в невысокие холмы, посреди пожухлой травы и изредка проглядывающих маленьких ёлочек. Небо пасмурное и тревожное. Илья Муромец наш былинный герой он самый сильный и мудрый на черном коне вглядывается в даль из под мускулистой руки, с которой свисает тяжелая булатная палица, в другой руке острое копье наизготове. Слева от Ильи Муромца На белом коне грозно вынимает свой тяжелый богатырский меч Добрыня Никитич. От одного только вида этих первых двух богатырей враг может вздрогнуть и повернуть обратно. Справа от Ильи Муромца на красно золотистом коне сидит Алеша Попович держит в его руках меткий лук, от стрелы которого ни один враг не увернется, его сила кроется в его хитрости и смекалке. Этой велико-русской троице с ним никогда не будет скучно, в часы отдыха он может и на гуслях поиграть. Характеры Трех богатырей переданы Васнецовым воистину непререкаемо, в них отражено величавое спокойствие в котором присутствует дух правого дела, пресечь который никому не позволено.
В своём бесстрастий пожарные трагичны, на их лицах, играют отблески пламени, которое уже где разгорелось, уже где то их ждёт, до поры невидимая.
На едущих печально слетают, огненно жёлтые листья из екатерининского сада, где, свой пожар. Мы с мамой у кованой решётки, и наблюдаем, как невесомость листьям передаётся обозу, он медленно отрывается от брусчатки и на небольшой высоте, летит над Невским. За ленейкой с пожарными проплывает повозка с паровым насосом, из котла-пар, из трубы-дам, за ней медицинский фургон, что бы обожженных. Я плачу и мама говорит чтобы, я не боялся, только ведь, плачу я, не от страха, от избытка чувств, от восхищения мужеством и великой славой этих людей, от того что так торжественно, они плывут, мимо замершей толпы, под колокольный звон.
Я очень хотел стать брандмейстером и всякий раз, видя пожарных, обращал к ним беззвучную принять меня в их ряды. Она понятно не была услышана но сейчас спустя годы, я об этом не жалею. Тогда же проезжая на Невском империале я неизменно представлял, что направляюсь на пожар, держался торжественно и немного грустно и не знал как там всё ещё сложится при тушений и ловил восторженные взгляды и на приветствие толпы, слегка откинув голову на бок, отвечал одними глазами