Вы, конечно, удивитесь, получив письмо из 2003 года: ведь уже более шестидесяти пяти лет со дня Вашей смерти.
За эти годы было написано множество статей и монографий, защищено огромное количество диссертаций, посвященных Вашему творчеству. Вас называли великим писателем, продолжателем традиций Л. Толстого и основоположником метода социалистического реализма.
Но в конце XX века обстановка резко изменилась.
А. Солженицын назвал Вас “бездарным и слезливым писакой”, критики, которые еще вчера пели Вам гимны, сегодня бросают в Вас камни.
Принято говорить: “Мертвым не больно”. Но мне почему-то кажется, что Вам очень больно и обидно, поэтому в своем письме я хочу защитить Вас от несправедливых ударов и ответить Вашим недоброжелателям.
Самым обидным мне кажется обвинение в том, что Вы писали не по совести, а в угоду властям. При этом, как правило, упоминают роман “Мать”. Интересно, в угоду каким властям было в 1906 году создано это произведение?!
Я, конечно, не ученый и не литературный критик, поэтому могу говорить лишь о своем личном восприятии этой книги. Для меня “Мать” — гимн материнству, этому самому прекрасному и великому чувству на земле. Только мать, соединенная кровно и духовно со своим ребенком выражаясь Вашими словами, “достать до облаков”, стать истинным творцом жизни. Любовь к сыну, а не увлечение революционными идеями Нилов-не сблизиться с людьми. “Обилие любви, так поздно разбуженной в груди тревожными толчками жизни”, делает ее другим человеком. Во всех острых ситуациях романа побеждают, по существу, материнские чувства перевернуть мир.
Веря в необходимость революционных преобразований жизни, Вы, страшась анархии, обращались к матерям: “Русь не погибнет, если вы, матери, жертвенно вольете все прекрасное и нежное ваших душ в кровавый и грязный хаос этих дней”. Вы призывали к действию, одухотворенному любовью, человечностью, а это и есть жизнетворчество.
В центре всех Ваших книг стоит Человек. Во все тяжкие моменты жизни Ваше сердце всегда пело гимн ему, всегда утверждало идеи гуманизма.
В своих романтических произведениях Вы выдвинули формулу “человек есть жизнь”. Рискну добавить: “Именно от человека зависит, какой будет его жизнь”.
В “Песне о Соколе” перед нами два жизненных принципа, две позиции. Серенькой, трусливой и бесцветной жизни Ужа противостоит радость борьбы Сокола. “Безумство храбрых — вот мудрость жизни!” К числу “безумных” храбрецов принадлежит и Ваш Данко, в котором сочетаются гордость и любовь к людям. “У меня есть мужество вести вас, вот поэтому я и повел вас!” Вероятно, такое слияние и делает человека творцом жизни. Данко ищет свободного, осознанного бытия для всех, и сердце его сгорает во имя любви к людям, не заметившим смерти героя. Но Данко умирает абсолютно счастливым: ведь его жизнь прожита не зря. Искры его горящего сердца недаром голубого цвета, цвета неба.
Алексей Максимович, я очень люблю Вашего Челкаша, сумевшего выстоять, не сломаться в суровой жизни. Вспомним эпизод, когда Челкаш отдает Гавриле деньги. Как прекрасно раскрыты характеры героев! “Сиявшее, искаженное восторгом жадности лицо” одного и презрительные слова другого: “Эх, войлок! Нищий! Разве из-за денег можно истязать себя? Дурак! Жадные черти. Себя не помнят. За пятак себя продают!”. Если бы Вы знали, Алексей Максимович, как актуальны эти слова для нашего времени! Люди продают себя, размениваются на мелочи. Там промолчим, там соврем, где-то словчим, не замечая, что при этом страдает душа человека.
Казалось бы, “вор, гуляка” Челкаш явно не творец жизни! Но разве не с осознания своей значимости, не с понимания того, что есть на свете вещи, которые переступить невозможно, начинается духовный рост человека. “Он ...никогда не будет таким жадным, не станет таким!..”
В своих произведениях Вы сами творите жизнь, прекрасную, яростную, где нет места слабости, косности, инертности. Поэтому такое место занимает в них музыка, которая постоянно сопровождает Ваших героев: в любви, работе, стремлении к высоким идеалам.
В поэме “Человек” звучит, если пользоваться музыкальной терминологией, гимн тому, кто победил Ложь, Пошлость, Отчаяние: “Он медленно, но твердыми шагами идет по праху старых предрассудков..., за ним — пыль тяжелой тучей... Так шествует мятежный человек — вперед! И выше! Все — вперед! И выше!”.
Тонкий художник, великий гуманист, вдумчивый исследователь жизни, Вы для меня всегда остаетесь большим русским писателем, который непоколебимо верил в активность человека, направленную на переустройство жизни.
И, к сожалению, порой кажется, что таких людей просто уже не осталось. Они словно растворились в нашем мире и хорошо, если от них остались «голубые искры степи». Но подобная любовь растет и развивается именно среди людей, которых описал в своем произведении Горький. Только особое воспитание и окружение могло стать основой для появления такой личности, как Данко.
Горький ничего не говорит о том, как воспитывался юноша и откуда у него такое горячее поклонение и любовь к окружающим. Только вскользь упоминается, что в племени были «веселые, сильные и смелые люди». Все это было просто необходимо, так как они жили среди непроходимых лесов и прекрасной степи. А в таких условиях могли выжить только смелые и сильные люди. Но им пришлось сменить место обитания, и это надломило людей. Они уже не такие сильные и смелые как те, что были преодолеть все препятствия. Болота и тьма засасывали их души глубже с каждым днем. И никто и ни что не могло изменить сложившегося положения лучи солнца, которых так ждало племя, приносили лишь новые неприятности. «Там были болота и тьма, потому что лес был старый и так густо переплелись его ветви, что сквозь них не видать было неба, и лучи солнца едва могли пробить себе дорогу до болот сквозь густую листву. Но когда его лучи падали на воду болот, то подымался смрад, и от него люди гибли один за другим».
Наступил переломный момент, когда «отцы задумались и впали в тоску». Нужно было сделать кому-то решительный шаг. Но тоска — очень плохой в данном случае. Да и что могли сделать эти уже сломленные окружением люди. Повернуть назад к сильным и злым врагам для уничтожения? Или попытаться через непроходимый лес выйти к а не губительному свету? Действительно, трудно выбрать, по какому пути пойти. Но тянуть дольше было просто не возможно. «И всегда, днем и ночью, вокруг тех людей было кольцо крепкой тьмы, оно точно собиралось раздавить их, а они привыкли к степному простору». И вольные люди выбрали свободу и, наверное, в данном случае любой ценой. Поэтому дорога назад была закрыта для них, так как они хотели сохранить свои заветы для будущих поколений. Оставалось одно — идти в темную и пугающую неизвестность.
Здравствуйте, Алексей Максимович!
Вы, конечно, удивитесь, получив письмо из 2003 года: ведь уже более шестидесяти пяти лет со дня Вашей смерти.
За эти годы было написано множество статей и монографий, защищено огромное количество диссертаций, посвященных Вашему творчеству. Вас называли великим писателем, продолжателем традиций Л. Толстого и основоположником метода социалистического реализма.
Но в конце XX века обстановка резко изменилась.
А. Солженицын назвал Вас “бездарным и слезливым писакой”, критики, которые еще вчера пели Вам гимны, сегодня бросают в Вас камни.
Принято говорить: “Мертвым не больно”. Но мне почему-то кажется, что Вам очень больно и обидно, поэтому в своем письме я хочу защитить Вас от несправедливых ударов и ответить Вашим недоброжелателям.
Самым обидным мне кажется обвинение в том, что Вы писали не по совести, а в угоду властям. При этом, как правило, упоминают роман “Мать”. Интересно, в угоду каким властям было в 1906 году создано это произведение?!
Я, конечно, не ученый и не литературный критик, поэтому могу говорить лишь о своем личном восприятии этой книги. Для меня “Мать” — гимн материнству, этому самому прекрасному и великому чувству на земле. Только мать, соединенная кровно и духовно со своим ребенком выражаясь Вашими словами, “достать до облаков”, стать истинным творцом жизни. Любовь к сыну, а не увлечение революционными идеями Нилов-не сблизиться с людьми. “Обилие любви, так поздно разбуженной в груди тревожными толчками жизни”, делает ее другим человеком. Во всех острых ситуациях романа побеждают, по существу, материнские чувства перевернуть мир.
Веря в необходимость революционных преобразований жизни, Вы, страшась анархии, обращались к матерям: “Русь не погибнет, если вы, матери, жертвенно вольете все прекрасное и нежное ваших душ в кровавый и грязный хаос этих дней”. Вы призывали к действию, одухотворенному любовью, человечностью, а это и есть жизнетворчество.
В центре всех Ваших книг стоит Человек. Во все тяжкие моменты жизни Ваше сердце всегда пело гимн ему, всегда утверждало идеи гуманизма.
В своих романтических произведениях Вы выдвинули формулу “человек есть жизнь”. Рискну добавить: “Именно от человека зависит, какой будет его жизнь”.
В “Песне о Соколе” перед нами два жизненных принципа, две позиции. Серенькой, трусливой и бесцветной жизни Ужа противостоит радость борьбы Сокола. “Безумство храбрых — вот мудрость жизни!” К числу “безумных” храбрецов принадлежит и Ваш Данко, в котором сочетаются гордость и любовь к людям. “У меня есть мужество вести вас, вот поэтому я и повел вас!” Вероятно, такое слияние и делает человека творцом жизни. Данко ищет свободного, осознанного бытия для всех, и сердце его сгорает во имя любви к людям, не заметившим смерти героя. Но Данко умирает абсолютно счастливым: ведь его жизнь прожита не зря. Искры его горящего сердца недаром голубого цвета, цвета неба.
Алексей Максимович, я очень люблю Вашего Челкаша, сумевшего выстоять, не сломаться в суровой жизни. Вспомним эпизод, когда Челкаш отдает Гавриле деньги. Как прекрасно раскрыты характеры героев! “Сиявшее, искаженное восторгом жадности лицо” одного и презрительные слова другого: “Эх, войлок! Нищий! Разве из-за денег можно истязать себя? Дурак! Жадные черти. Себя не помнят. За пятак себя продают!”. Если бы Вы знали, Алексей Максимович, как актуальны эти слова для нашего времени! Люди продают себя, размениваются на мелочи. Там промолчим, там соврем, где-то словчим, не замечая, что при этом страдает душа человека.
Казалось бы, “вор, гуляка” Челкаш явно не творец жизни! Но разве не с осознания своей значимости, не с понимания того, что есть на свете вещи, которые переступить невозможно, начинается духовный рост человека. “Он ...никогда не будет таким жадным, не станет таким!..”
В своих произведениях Вы сами творите жизнь, прекрасную, яростную, где нет места слабости, косности, инертности. Поэтому такое место занимает в них музыка, которая постоянно сопровождает Ваших героев: в любви, работе, стремлении к высоким идеалам.
В поэме “Человек” звучит, если пользоваться музыкальной терминологией, гимн тому, кто победил Ложь, Пошлость, Отчаяние: “Он медленно, но твердыми шагами идет по праху старых предрассудков..., за ним — пыль тяжелой тучей... Так шествует мятежный человек — вперед! И выше! Все — вперед! И выше!”.
Тонкий художник, великий гуманист, вдумчивый исследователь жизни, Вы для меня всегда остаетесь большим русским писателем, который непоколебимо верил в активность человека, направленную на переустройство жизни.
Объяснение:
И, к сожалению, порой кажется, что таких людей просто уже не осталось. Они словно растворились в нашем мире и хорошо, если от них остались «голубые искры степи». Но подобная любовь растет и развивается именно среди людей, которых описал в своем произведении Горький. Только особое воспитание и окружение могло стать основой для появления такой личности, как Данко.
Горький ничего не говорит о том, как воспитывался юноша и откуда у него такое горячее поклонение и любовь к окружающим. Только вскользь упоминается, что в племени были «веселые, сильные и смелые люди». Все это было просто необходимо, так как они жили среди непроходимых лесов и прекрасной степи. А в таких условиях могли выжить только смелые и сильные люди. Но им пришлось сменить место обитания, и это надломило людей. Они уже не такие сильные и смелые как те, что были преодолеть все препятствия. Болота и тьма засасывали их души глубже с каждым днем. И никто и ни что не могло изменить сложившегося положения лучи солнца, которых так ждало племя, приносили лишь новые неприятности. «Там были болота и тьма, потому что лес был старый и так густо переплелись его ветви, что сквозь них не видать было неба, и лучи солнца едва могли пробить себе дорогу до болот сквозь густую листву. Но когда его лучи падали на воду болот, то подымался смрад, и от него люди гибли один за другим».
Наступил переломный момент, когда «отцы задумались и впали в тоску». Нужно было сделать кому-то решительный шаг. Но тоска — очень плохой в данном случае. Да и что могли сделать эти уже сломленные окружением люди. Повернуть назад к сильным и злым врагам для уничтожения? Или попытаться через непроходимый лес выйти к а не губительному свету? Действительно, трудно выбрать, по какому пути пойти. Но тянуть дольше было просто не возможно. «И всегда, днем и ночью, вокруг тех людей было кольцо крепкой тьмы, оно точно собиралось раздавить их, а они привыкли к степному простору». И вольные люди выбрали свободу и, наверное, в данном случае любой ценой. Поэтому дорога назад была закрыта для них, так как они хотели сохранить свои заветы для будущих поколений. Оставалось одно — идти в темную и пугающую неизвестность.
удачи