Составьте конспект текста. Минимальный объём текста ― 50 слов ,
Представим себе конвейер. С конвейера всё время сходят новые часы, только что собранные. Для этого нужны, во-первых, какие-то части, заранее заготовленные (они делаются не на этом конвейере), и, во-вторых, умелая сборка готовых частей по известным правилам. Правила могут быть где-то записаны, но важнее, что они есть в головах сборщиков. И правила для всех одинаковые: все сборщики собирают часы одного типа.
Некоторые часы (большинство) отвечают стандарту, идут точно, другие будут работать с капризами; встречается, наверное, и брак.
Этот конвейер с часами – аналогия речи. Речь – явление конкретное. В какую-то секунду Алексей Семёнович Подушкин сказал: «Сейчас буду дрова колоть». Прибор записал звуки этого высказывания. Запись отразила индивидуальный голос Алексея Семёновича (густой бас с хрипотцой); он сказал сейчас как [ща]: «Ща буду дрова колоть» (это в живой речи встречается).
Чтобы быть понятым, Алексей Семёнович должен все звуки, слова, грамматические конструкции строить по определённым правилам. Он может хорошо владеть правилами, но может ошибаться (как сборщики на конвейере); он может одни приёмы «сборки» предпочитать другим, а некоторые вообще не употреблять.
Речь – это производство конкретных высказываний, которые могут быть во всей своей конкретности записаны магнитофоном (звуковая сторона), вместе с ситуацией запечатлены звуковым стереокино (это даст ключ к значению высказывания). Речь – это конкретные часы (высказывания) на конкретном конвейере (мыслительный и речевой аппарат человека).
А язык? Это те правила, по которым идёт сборка, это тот план выбора нужных частей, которые используются как готовые, – они образованы тоже по каким-то правилам до речевого конвейера.
Задача языковеда – найти в речи язык, подняться от речи к языку.
Слово в речи – вот это слово, сейчас (или вчера) сказанное. Слово в языке – это отвлечённый, но действенный образец, который определяет производство слова в речи. Это нечто абстрактное, но проявляющееся в конкретном. «Языком можно владеть и о языке можно думать, но ни видеть, ни осязать язык нельзя. Его нельзя и слышать в прямом значении этого слова» (А.А.Реформатский).
Звуки, интонационные типы, слова, устойчивые выражения есть и в речи, и в языке. А словосочетания и предложения – принадлежат ли языку? Но нельзя же думать, что где-то в нашем сознании есть склад всех возможных предложений и мы, когда говорим, извлекаем их из этого склада. Не надо ли считать, что они целиком только – в речи?.. Нет, всё-таки это не так.
Известный юморист Аркадий Бухов писал в 1930-е гг. о плохом качестве замков: они ненадёжны, их легко открыть шпилькой, гвоздиком, булавкой, прутиком, пальцем и пирожным эклер. Наверное, никто до Бухова не употреблял словосочетания: открыть (чем?) пирожным. Это – факт его речи, речи шутника-балагура. Только речи? Но такое сочетание возможно лишь потому, что есть модель, отвлечённый образец: глагол + существительное в тв. падеже со значением орудия действия. Эта модель – достояние языка. Она «заготовлена» до речи и направляет построение речи. Значит, модели, образцы, схемы словосочетаний и предложений существуют в языке; в речи они наполняются конкретным словесным материалом.
С конвейера всё время сходят новые часы, только что собранные. Все сборщики собирают часы одного типа.
Речь – это производство конкретных высказываний, которые могут быть во всей своей конкретности записаны магнитофоном . Речь – это конкретные часы, высказывания.
Задача языковеда – найти в речи язык, подняться от речи к языку. «Языком можно владеть и о языке можно думать, но ни видеть, ни осязать язык нельзя"
Известный юморист Аркадий Бухов писал в 1930-е гг. о плохом качестве замков: они ненадёжны, их легко открыть шпилькой, гвоздиком, булавкой, прутиком, пальцем и пирожным эклер.