Сжать текст до шестого июня 1941 года семен степанович гейченко, музейный работник ленинграда, с мандатом академии наук по организации пушкинского праздника, верховодил на михайловской поляне. и может быть, тогда эти места, хранящие незримое присутствие поэта, запали в сердце гейченко. еще гремела война, когда он худой и бледный, после тяжелого ранения, в кителе без погон, с пустым рукавом, вернулся сюда навсегда. заповедника не было. фашисты, отступая, сожгли дом поэта. в окрестных рощах повсюду мины и колючая проволка. под трехсотлетним дубом, патриархом здешних лесов, был оборудован дот. лишь стремительному натиску наших войск фашисты не успели разрушить святогорский монастырь, у белых стен которого покоится прах поэта. все тогда было в развалинах. люди жили в земляниках. но в начале июня 1945 года на михайловской поляне собрался народ. высокий, стрнмительный в движениях человек, только что назначенный директором заповедника, читал пушкина. залечивал раны музей - заповедник. в лесах, рощах опять наметились тропки, протоптанные людьми, приходящими к пушкину. директор и главный хранитель пушкиногорья из землянки перешел в дом на краю усадьбы. он тоже восстановлен, как дом пушкина, домик няни и все вокруг. открылось тригорское, где у пушкина было столько счастливых минут. открылось петровское, водчина предков поэта. поднял этажи районный центр пушкинские горы и превратился в современный, уютный городок. и уже много раз предлагали семену степановичу переехать в благоустроенную квартиру, где не надо колоть дрова и топить печь, где по утрам комнаты не выстывают как у него в старом доме, где надо ходить по воду. а он и слышать об этом не хочет. удобства, конечно, вещь хорошая, но будет ли у него то, что ему посланно судьбой? вечером, когда усадьбу последние экскурсионные группы, в михайловском становится необычайно тихо. закончен трудовой день, полный забот и дел, связанный с большим хозяйством. директор заповедника вновь садится у окна с видом на сороть. на столе - очередная рукопись, письма, книги. и может быть, в этот час незримо и привычно входит сам александр сергеевич. сбросив шубу, протягивает к пылающей пылающей печурке озябшие руки. и у них идет беседа, начавшаяся еще тогда, когда хранителю пушкиногорья было чуть больше сорока. и.андроников, хорошо знавший семена степановича, подметил, что он живет в каком - то удивительном, душевном состоянии пушкинского времени. для него наш великий поэт - современник. кажется, он знает о нем все, точно прожил с ним рядом целую жизнь. он дышит воздухом, которым дышал пушкин, слышит птиц, певших ему, видит ту же сороть, те же неоглядные дали, пьет воду из того же колодца, живет и работает бок о бок с потомками тех, кто жил рядом с пушкиным, пел ему песни, рассказывал сказки, поверял свои беды и радости. всё это дало хранителю музея счастливую возможность представить с наибольшей полнотой и достоверностью михайловский период, сыгравший огромную роль в творчестве пушкина, период, когда он из первоначального стихотворца своего времени вырос в величайшего национального поэта.
