Текст 1.

Незадолго до первой мировой войны газеты всего мира сообщили о трагической гибели огромного океанского парохода «Титаник». В открытом море он наскочил на плавающую ледяную гору – айсберг… В первые же минуты катастрофы обнаружилось, что удастся только женщин, детей, да и то не всех. Ужас охватил находившихся на пароходе…

И тут произошло нечто невероятное. На верхнюю палубу вышли музыканты симфонического оркестра, ехавшего на «Титанике» и дававшего по вечерам концерты для пассажиров. Они вышли со своими инструментами в руках, расселись в таком же порядке, как всегда сидели на концертах, и заиграли… Заиграли Третью симфонию Бетховена. Героическую симфонию героического композитора. Симфонию великого музыканта, чья жизнь и чье творчество были насыщены неустанной, напряженной борьбой против жестоких ударов судьбы, которые обрушивались на него с первых до последних дней его жизни, борьбой с горем, нуждой, унижениями и несправедливостью, борьбой за жизнь, за счастье, за радость…

Смертельно раненный «Титаник» погибал медленно, мучительно долго, словно не хотел расставаться с жизнью. А сотни людей, обречённые вместе с ним на гибель, слушали музыку бетховенской симфонии, и эта музыка укрепляла их волю, вливала в них мужество, уберегала от паники, от душевных мук, от сумасшествия - от всего, что неизбежно угрожало каждому, кто находился в эти минуты на корабле. Какой могучей силой должна обладать музыка оказать людям поддержку в трагическую минуту жизни им сохранить душевное равновесие, человеческое достоинство. Музыка Бетховена звучала мужественно и величаво, заглушая шум воды, заполнявшей тело корабля, заглушая страдания гибнущих людей. Она звучала до той минуты, пока волны не накрыли палубу вместе с музыкантами, вместе с последними звуками бетховенской симфонии. Все музыканты судового оркестра «Титаника» играли до последнего момента и погибли в ночь с 14 на 15 апреля 1912 года...

Текст 2.

Вскоре после полуночи, когда айсберг пропорол правый борт «Титаника», Уоллес Хартли собрал всех музыкантов в зале Первого класса. Они надели жилеты и вначале робко, а затем все громче и неистовей заиграли жизнерадостный регтайм, отгоняя своим исполнением страх и тревогу мечущихся по судну людей. Музыка снимала напряжение, давала призрачное успокоение. Когда вода затопила салон первого класса, оркестр перешел на шлюпочную палубу, где было наибольшее скопление пассажиров, и продолжил играть у входа на парадную лестницу. Музыка вселяла надежду на Это была игра со смертью. Регтайм звучал как реквием. От места гибели «Титаника» отплывали шлюпки. Находившиеся в них люди еще долго слышали доносившуюся музыку. Понимая приближение смерти, Уоллес Хартли, руководитель оркестра, постучав смычком по своей скрипке, дал знак музыкантам, звуки регтайма стихли и на затопленной палубе зазвучала мелодия, о которой маэстро всегда говорил, что ее надо играть на собственных похоронах. Один из пассажиров видел, как троих из музыкантов смыло водой, оставшиеся пятеро держались за перила, после чего Хартли воскликнул: «Господа, я прощаюсь с вами пассажир, спустя много лет вспоминая последнюю, трагическую ночь «Титаника», писал: «В ту ночь было совершено много героических поступков, но ни один из них не мог сравниться с подвигом этих нескольких музыкантов, игравших час за часом, хотя судно погружалось все глубже и глубже, а море подбиралось к месту, где они стояли. Музыка, которую они исполняли, дала им право быть внесенными в список героев вечной славы».

1. Определите тему текстов.
2. Сравните языковые особенности текстов (укажите сходства и отличия)
​

исторические изменения морфемного состава слова

Морфемный состав слова может меняться со временем. Законы развития языка таковы, что словам приходится меняться как с точки зрения звучания, так и с точки зрения значения. Поэтому многие слова с течением времени отрываются от своих «родственников», то есть между производящим и производным словом перестаёт ощущаться связь. Выделяются следующие основные виды изменений морфемного состава слова: опрощение, переразложение.

Опрощение — это сокращение количества морфем в слове из-за слияния их между собой, как правило, аффиксальные морфемы «срастаются» таким образом с корневыми. В связи с опрощением возможно превращение производной основы слова в непроизводную, потеря словом членимости на морфемы.

Благодаря опрощению язык обогащается непроизводными, корневыми словами, формирует новые лексические центры словообразования (ср.: спеть — спелый и т. д. — спех — спешный и т. д. — успех — успешный и т. д.). С другой стороны, результатом опрощения является переход словообразовательных суффиксов в разряд непродуктивных, а иногда и полное исчезновение их.

В основах слов добр-ый, хитр-ый, являющихся в современном русском языке непроизводными,

суффикс -р- не вычленяется; в слове брат суффикс -р- выпал (ср. в украинском языке братерство).

Основы слов дворец, красный, позор подверглись опрощению, стали непроизводными, потому что

в процессе употребления эти слова утратили связь по значению со словами, на базе которых они были образованы: дворец — двор, красный (цвет) — краса, позор — зоркий.

Основы слов усопший, весло, масло подвергались фонетическим изменениям, потеряли связь

с производящими основами и перестали члениться на морфемы (ср.: усопший — уснувший,

весло — везти, масло — мазать).

Причины, вызывающие опрощение основ, могут перекрещиваться, выступать одновременно. Так, отсутствие соотносительности основ ядро — еда — яд, узы — узел — союз является результатом

не только семантического разрыва между данными словами, но и результатом фонетических изменений в основах этих слов.

Переразложение — это перераспределение морфем внутри слова, приводящее к тому, что основа, оставаясь производной, выделяет в своем составе иные морфемы.

Основы слов горячность, живность с точки зрения живых словообразовательных связей выделяют суффикс -ность- (а не -ость-), так как прилагательные, от которых эти основы образованы (горячный, живный), в современном языке неупотребительны. Суффикс -ность- является производным по отношению к суффиксу -ость- и представляет сочетание суффикса -н-, отсеченного от основы прилагательного, и суффикса -ость-.

Образование суффикса -ность-, производного от -ость-, является выражением своеобразного процесса, сопровождающего переразложение основ. Этот процесс заключается в поглощении одним словообразовательным элементом другого, представляющего часть образующей основы, или в растворении такого элемента в корне.

Процесс переразложения основ обогащает язык новыми словообразовательными аффиксами и новыми словообразовательными моделями, которые с течением времени становятся продуктивными.

Таким путем чаще всего образуются новые суффиксы: -ность (сущность), -инк- (пыл-инк-а), -очк- (кост-очк-а), -нича- (сто-ляр-нича-ть), гораздо реже приставки, например, недо- (недо-смотреть).

Очень часто к опрощению и переразложению основ приводят различные виды аналогии, под которой разумеется уподобление форм одного слова формам другого, грамматически родственного. В силу аналогии малопродуктивные типы слово- и формообразования уподобляются продуктивным типам слов и форм, теряя при этом производный характер или прежнюю членимость на морфемы. Ряд форм современного русского литературного языка обязан своим происхождением действию аналогии.

Так, например, окончания имен существительных мужского и среднего рода -ом, -ами, -ах (дом-ам,

сел-ам, дом-ами, дом-ах, сел-ах) возникли под действием аналогии соответствующих форм имени существительного женского рода (книг-ам — стол-ам вместо стол-ом; ср. сохранившуюся форму

в наречии поделом). Результатом такой аналогии явилось переразложение основы (книг-ам вместо книга-м).

Слово отворить, образованное от корня -вор- (ср. ворота) посредством префикса от-, подверглось влиянию слова творить. Аналогия отворить — творить привела к тому, что основа слова отворить подверглась переразложению и осмыслилась как образованная от корня -твор-. В результате такого переосмысления основы (от-творить с частичным наложением приставки на корень) возникла в языке новая, самостоятельная база словообразования (ср. за-творить, при-творить, рас-творить и т. д.).

  Картина переносит нас в один из самых любимых парков Санкт-Петербурга - Летний сад, в одну из его отдаленных боковых аллей. Там растут старые мощные деревья, им, видимо, много лет. Наверное, столько же, сколько и самому Летнему саду. Один из последних дней золотой осени. Светит яркое солнце. День радостный, приятный, теплый. Листва деревьев желтая, но уже заметно поредела, поэтому кроны полупрозрачные, зато на земле много оранжевых опавших листьев. Высокие стволы деревьев упираются в лазурное небо, по которому проплывают белые облака. В глубине аллеи скамейки. Мы видим крошечные фигурки людей, которые пришли отдохнуть в парк, провести здесь солнечный денек. Они оживляют пейзаж, как бы приближают его к нам. Мы тоже могли бы оказаться среди тех, кто прогуливается по аллее. На переднем плане картины перекрещиваются на земле причудливым рисунком темные тени стволов и веток. Это подчеркивает силу, с которой светит солнце. Усиливает ощущение солнечного дня.