Долина, подчёркнутая утренним туманом, наполнилась могучим гулом сотен работающих механизмов. Кутаясь в розовый пар, подсвеченный солнцем, тяжело вздыхала турбинная электроцентраль. Подвешенные на стольных опорах провода монотонно гудели. Они гордыми взлётами и плавными спусками,
не признавая ни скал, ни пропастей, уходили в туманную синь к рудоносной горе по ту сторону ущелья. Где-то бодро вскрикивал паровоз. По вагонам прокатывался звон и вслед затем доносилось отрывыстое ухонье локомотива, берущего с места гружёный рудой состав. Язык железа, шипенье пара, свистки паровозов, клекот мчащейся на дне
долины реки пекрывали её властный ни на минуту не затихающий гул... День и ночь фабрика ненасытно заглатывала руду и, не зная усталости, пережёвывала её своими стальными челюстями.
Долина, подчёркнутая утренним туманом, наполнилась могучим гулом сотен работающих механизмов. Кутаясь в розовый пар, подсвеченный солнцем, тяжело вздыхала турбинная электроцентраль. Подвешенные на стольных опорах провода монотонно гудели. Они гордыми взлётами и плавными спусками,
не признавая ни скал, ни пропастей, уходили в туманную синь к рудоносной горе по ту сторону ущелья. Где-то бодро вскрикивал паровоз. По вагонам прокатывался звон и вслед затем доносилось отрывыстое ухонье локомотива, берущего с места гружёный рудой состав. Язык железа, шипенье пара, свистки паровозов, клекот мчащейся на дне
долины реки пекрывали её властный ни на минуту не затихающий гул... День и ночь фабрика ненасытно заглатывала руду и, не зная усталости, пережёвывала её своими стальными челюстями.