Выделить причастный за ранее большое на камне у двери сидела уми — высокая, стройная, седая, с лицом, исчерченным мелкими морщинами и коричневым от загара. камни, нагромождённые друг на друга, сакля, полуразрушенная временем, серая вершина ай-петри в жарком синем небе и море, холодно блестевшее на солнце, там внизу, — всё это создавало вокруг старухи обстановку суровую и проникнутую важным спокойствием. под ногами уми, по горе, рассыпалась деревня, и сквозь зелень садов её разноцветные крыши напоминали о рассыпанном ящике красок. снизу доносился звон лошадиных сбруй, шорох моря о берег и иногда — голоса людей, столпившихся на базаре около кофеен. здесь наверху было тихо, только ручей журчал, да песня уми аккомпанировала ему, бесконечная, задумчивая песня, начатая шесть лет тому назад. уми пела и навстречу мне. её лицо от улыбки ещё более сморщилось. глаза у неё были молодые, ясные, в них горел огонь ожидания, и, окинув меня ласковым взглядом, они снова остановились на пустынной равнине моря. я подошёл и сел рядом с ней, слушая её песню. песня была такая странная — в ней звучала уверенность и сменялась тоской, в ней слышались ноты нетерпения и усталости, она обрывалась, замирала и снова возрождалась, полная радостной надежды…
блестевшее на солнце, там внизу, — всё это создавало вокруг старухи обстановку суровую и проникнутую важным спокойствием. Под ногами Уми, по горе, рассыпалась деревня, и сквозь зелень садов её разноцветные крыши напоминали о рассыпанном ящике красок.
Снизу доносился звон лошадиных сбруй, шорох моря о берег и иногда — голоса людей, столпившихся на базаре около кофеен. Здесь наверху было тихо, только ручей журчал, да песня Уми аккомпанировала ему, бесконечная, задумчивая песня, начатая шесть лет тому назад.
Уми пела и улыбалась навстречу мне. Её лицо от улыбки ещё более сморщилось.
Глаза у неё были молодые, ясные, в них горел сосредоточенный огонь ожидания, и, окинув меня ласковым взглядом, они снова остановились на пустынной равнине моря.
Я подошёл и сел рядом с ней, слушая её песню. Песня была такая странная — в ней звучала уверенность и сменялась тоской, в ней слышались ноты нетерпения и усталости, она обрывалась, замирала и снова возрождалась, полная радостной надежды…