1. От этого, понятно, замок казался еще страшнее, и даже в ясные дни, когда, бывало, ободренные светом и громкими голосами птиц, мы подходили к нему поближе, он нередко наводил на нас припадки панического ужаса, — так страшно глядели черные впадины давно выбитых окон; в пустых залах ходил таинственный шорох: камешки и штукатурка, отрываясь, падали вниз, БУДЯ ГУЛКОЕ ЭХО, и мы бежали без оглядки, а за нами долго еще стоял стук, и топот, и гоготанье. 2. Все, что не находило себе места в городе, потерявшее по той или другой причине возможность платить хотя бы и жалкие гроши за кров и угол на ночь и в непогоду, — все это тянулось на остров и там, среди развалин, преклоняло свои победные головушки, ПЛАТЯ ЗА ГОСТЕПРИИМСТВО ЛИШЬ РИСКОМ БЫТЬ ПОГРЕБЕННЫМИ ПОД ГРУДАМИ СТАРОГО МУСОРА. 3. Все эти бедняки терзали внутренности дряхлого здания, ОБЛАМЫВАЯ ПОТОЛКИ И ПОЛЫ, топили печи, что-то варили и чем-то питались — вообще как-то поддерживали свое существование. 4. Это Януш сортировал население развалин, ОТДЕЛЯЯ "ДОБРЫХ ХРИСТИАН" ОТ БЕЗВЕСТНЫХ ЛИЧНОСТЕЙ. 5. В будни эти старики и старухи ходили с молитвой на устах по домам более зажиточных горожан, РАЗНОСЯ СПЛЕТНИ, ЖАЛУЯСЬ НА СУДЬБУ , ПРОЛИВАЯ СЛЕЗЫ и клянча, а по воскресеньям они же длинными рядами выстраивались около костелов[4] и величественно принимали подачки во имя «пана Иисуса» и «панны Богоматери». 6. Но Януш и старые ведьмы с криком и ругательством гоняли их отовсюду, УГРОЖАЯ КОЧЕРГАМИ И ПАЛКАМИ, а в стороне стоял молчаливый будочник, тоже с увесистою дубиной в руках.
Однажды на улице я нашла котенка, видимо его кто-то долго водил за нос, потому что на кончике носика была ссадина. я решила не гнаться за двумя зайцами и выбрала этого кота, чтобы отвести к себе домой. по дороге домой он все время что-то мотал себе на ус и наплакал целое море слез, видимо несладко ему жилось на улице. в квартире летала муха, кот поймал ее, но не стал делать из нее слона и отпустил на волю. он молча взял себя в руки и отнес себя на диван. он перевернулся и уселся вверх ногами. я удивилась, потому что никогда не видела, чтобы коты так сидели. вдруг кот резко подпрыгнул, он испугался, потому что увидел, что в углу комнаты валяется дурак. он был так испуган, что я видела как его дума отделилась и ушла в самые пятки, чтобы больше никого не беспокоить. кот что-то стал еле слышно бормотать, а потом он подошел к окну и стал бросать свои слова на ветер, видимо хотел привлечь к себе внимания. ему в этом деле мешал его нос, он аккуратно повесил его на крючок и продолжал кидаться словами. слова падали резко вниз, и тут кот не рассчитал, перегнулся через окно и упал вслед за словами. я осталась с носом, причем с его носом и даже не знала куда теперь его девать. мы подумали с дураком и решили, что разумнее будет всего продать этот нос и купить себе двоих зайцев, которых я так и не догнала) конец.
2. Все, что не находило себе места в городе, потерявшее по той или другой причине возможность платить хотя бы и жалкие гроши за кров и угол на ночь и в непогоду, — все это тянулось на остров и там, среди развалин, преклоняло свои победные головушки, ПЛАТЯ ЗА ГОСТЕПРИИМСТВО ЛИШЬ РИСКОМ БЫТЬ ПОГРЕБЕННЫМИ ПОД ГРУДАМИ СТАРОГО МУСОРА.
3. Все эти бедняки терзали внутренности дряхлого здания, ОБЛАМЫВАЯ ПОТОЛКИ И ПОЛЫ, топили печи, что-то варили и чем-то питались — вообще как-то поддерживали свое существование.
4. Это Януш сортировал население развалин, ОТДЕЛЯЯ "ДОБРЫХ ХРИСТИАН" ОТ БЕЗВЕСТНЫХ ЛИЧНОСТЕЙ.
5. В будни эти старики и старухи ходили с молитвой на устах по домам более зажиточных горожан, РАЗНОСЯ СПЛЕТНИ, ЖАЛУЯСЬ НА СУДЬБУ , ПРОЛИВАЯ СЛЕЗЫ и клянча, а по воскресеньям они же длинными рядами выстраивались около костелов[4] и величественно принимали подачки во имя «пана Иисуса» и «панны Богоматери».
6. Но Януш и старые ведьмы с криком и ругательством гоняли их отовсюду, УГРОЖАЯ КОЧЕРГАМИ И ПАЛКАМИ, а в стороне стоял молчаливый будочник, тоже с увесистою дубиной в руках.