У этих двух образов много общего. Они понимают очень важную вещь: жить как прежде нельзя и не стоит. Но каждая из них решает по-своему, как исправить создавшееся положение.
У Катерины хватает сил и воли самой поставить точку. Ларисе этого
не дано и она, можно сказать, презирает себя за это: “Жалкая слабость. Жить, хоть как-нибудь, да жить…
Когда нельзя жить и не нужно”. Однако, когда Карандышев спускает курок, она пытается взять ответственности на себя: “Это я сама… сама. Ах, какое благодеяние!..”
Обе женщины отстаивают в этом самодурном и пошлом мире свое право существовать на равноправных условиях. Ларисе открывает глаза на ее положение Карандышев: “Они не смотрят на вас, как на женщину, как на человека, – человек сам располагает своей судьбой; они смотрят на вас, как на вещь”. Такое вещественное положение не устраивает главную героиню. Она хочет чувствовать себя не только живым человеком, но и привлекательной женщиной.
Вот она обращается к жениху: “Вы видите. Я стою на распутье: поддержите меня, мне нужно ободрение, сочувствие; отнеситесь ко мне нежно, с лаской!” Карандышев же, хотя указывает на занимаемое ею место, относится к ней так же, как это делают другие: “Так не доставайся ж ты никому! “.
Когда Лариса узнает об обмане Паратова, о реальном отношении к ней мужчин, У нее просто не остается другого выхода, как согласиться со своей ролью вещи, содержанки: ” Они правы, я вещь, а не человек “, “Всякая вещь должна иметь своего хозяина, я пойду к хозяину”. Ее отчаяние достигает наивысшей точки, когда она наконец решает, как ей поступить в сложившихся обстоятельствах: “Уж если быть вещью, так одно утешение – быть дорогой, очень дорогой”.
Страшный приговор выносит сама себе Лариса. Она пыталась изменить свое положение, выбрав Карандышева, но он не оценил и не понял ее поступка. Да и это соглашение особенно ничем не отличалось от подобной сделки с Кунуровым. Юлий Капитоныч Карандышев может лишь предложить Ларисе точно такую же сделку, основанную при этом на неуважении, бездуховности.
Никто из претендентов на ее руку не дает ей полноценной любви, яркого сжигающего чувства. Единственный, кто смог пробудить в ее душе подобные порывы, был Паратов. Но он “месяца два поездил, женихов всех отбил, да и след его простыл, исчез неизвестно куда”.
Еще один лейтмотив связан с Образом Ларисы Огудаловой. Это цыганский табор. Этот образ влечет к себе главную героиню.
Только там она может почувствовать себя не вещью, не пустым местом. Она не видела вокруг ничего прекраснее этой цельности, живости: “…только в нем цыганском таборе было по крайней мере весело. Сумеете ли вы дать мне что-нибудь лучше этого табора?” Но оказывается, что та жизнь также была выбрана по наказу матушки. Но это единственное, что вспоминает Лариса так легко, без сожаления.
Ведь там “были и хорошие, и благородные люди”. Такой образ надолго остается в памяти Ларисы Огудаловой. И умирает она под цыганский хор. Та вольная жизнь ее привлекала своим раздольем, отсутствием условностей, благородством.
Эта свободная жизнь показала главной героине, что есть другие идеалы и цели, что можно жить не в ограниченном рамками мире.
Похожую раскованность и уверенность встречается Лариса и в образе Сергея Сергеевича Паратова. Девушка рассказывает Карандышеву об одном случае с Паратовым. Он решается выбить с выстрела у Ларисы монету. “”Смотрите, я буду стрелять в девушку, которая для меня дороже всего на свете, и не побледнею”. Дает мне держать ка-кую-то монет)’, равнодушно с улыбкой, стреляет на таком же расстоянии и выбивает ее”.
Для Ларисы Сергей Сергеич стал идеалом, эталоном. Именно рядом с таким человеком она ощущает уверенность в себе. Но и такой человек обманул чувства и надежды Ларисы.
Однако Сергей Сергеич по возвращении упрекает именно Ларису в сложившем положении, в том, что она полюбила его. “Ничтожество вам имя”, – восклицает Лариса. Теперь облик Паратова раскрывается полностью. Он тоже смотрит на нее как на игрушку, с которой можно поиграть, когда ему захочется.
У этих двух образов много общего. Они понимают очень важную вещь: жить как прежде нельзя и не стоит. Но каждая из них решает по-своему, как исправить создавшееся положение.
У Катерины хватает сил и воли самой поставить точку. Ларисе этого
не дано и она, можно сказать, презирает себя за это: “Жалкая слабость. Жить, хоть как-нибудь, да жить…
Когда нельзя жить и не нужно”. Однако, когда Карандышев спускает курок, она пытается взять ответственности на себя: “Это я сама… сама. Ах, какое благодеяние!..”
Обе женщины отстаивают в этом самодурном и пошлом мире свое право существовать на равноправных условиях. Ларисе открывает глаза на ее положение Карандышев: “Они не смотрят на вас, как на женщину, как на человека, – человек сам располагает своей судьбой; они смотрят на вас, как на вещь”. Такое вещественное положение не устраивает главную героиню. Она хочет чувствовать себя не только живым человеком, но и привлекательной женщиной.
Вот она обращается к жениху: “Вы видите. Я стою на распутье: поддержите меня, мне нужно ободрение, сочувствие; отнеситесь ко мне нежно, с лаской!” Карандышев же, хотя указывает на занимаемое ею место, относится к ней так же, как это делают другие: “Так не доставайся ж ты никому! “.
Когда Лариса узнает об обмане Паратова, о реальном отношении к ней мужчин, У нее просто не остается другого выхода, как согласиться со своей ролью вещи, содержанки: ” Они правы, я вещь, а не человек “, “Всякая вещь должна иметь своего хозяина, я пойду к хозяину”. Ее отчаяние достигает наивысшей точки, когда она наконец решает, как ей поступить в сложившихся обстоятельствах: “Уж если быть вещью, так одно утешение – быть дорогой, очень дорогой”.
Страшный приговор выносит сама себе Лариса. Она пыталась изменить свое положение, выбрав Карандышева, но он не оценил и не понял ее поступка. Да и это соглашение особенно ничем не отличалось от подобной сделки с Кунуровым. Юлий Капитоныч Карандышев может лишь предложить Ларисе точно такую же сделку, основанную при этом на неуважении, бездуховности.
Никто из претендентов на ее руку не дает ей полноценной любви, яркого сжигающего чувства. Единственный, кто смог пробудить в ее душе подобные порывы, был Паратов. Но он “месяца два поездил, женихов всех отбил, да и след его простыл, исчез неизвестно куда”.
Еще один лейтмотив связан с Образом Ларисы Огудаловой. Это цыганский табор. Этот образ влечет к себе главную героиню.
Только там она может почувствовать себя не вещью, не пустым местом. Она не видела вокруг ничего прекраснее этой цельности, живости: “…только в нем цыганском таборе было по крайней мере весело. Сумеете ли вы дать мне что-нибудь лучше этого табора?” Но оказывается, что та жизнь также была выбрана по наказу матушки. Но это единственное, что вспоминает Лариса так легко, без сожаления.
Ведь там “были и хорошие, и благородные люди”. Такой образ надолго остается в памяти Ларисы Огудаловой. И умирает она под цыганский хор. Та вольная жизнь ее привлекала своим раздольем, отсутствием условностей, благородством.
Эта свободная жизнь показала главной героине, что есть другие идеалы и цели, что можно жить не в ограниченном рамками мире.
Похожую раскованность и уверенность встречается Лариса и в образе Сергея Сергеевича Паратова. Девушка рассказывает Карандышеву об одном случае с Паратовым. Он решается выбить с выстрела у Ларисы монету. “”Смотрите, я буду стрелять в девушку, которая для меня дороже всего на свете, и не побледнею”. Дает мне держать ка-кую-то монет)’, равнодушно с улыбкой, стреляет на таком же расстоянии и выбивает ее”.
Для Ларисы Сергей Сергеич стал идеалом, эталоном. Именно рядом с таким человеком она ощущает уверенность в себе. Но и такой человек обманул чувства и надежды Ларисы.
Однако Сергей Сергеич по возвращении упрекает именно Ларису в сложившем положении, в том, что она полюбила его. “Ничтожество вам имя”, – восклицает Лариса. Теперь облик Паратова раскрывается полностью. Он тоже смотрит на нее как на игрушку, с которой можно поиграть, когда ему захочется.