Я получил ваше письмо и был рад узнать, что вы не забыли меня, и что вы хотите, чтобы я вернулся и жил с вами снова, и обещаете предложить мне больше, чем может кто-либо другой. Я часто беспокоился о вас. Я думал, что вас давно повесили, за то, что вы укрывали в вашем доме солдат. Я думаю, они никогда не слышали о том, как вы поехали к полковнику Мартину, чтобы убить солдата Союза, которого оставили его товарищи в своих конюшнях. Несмотря на то, что вы стреляли в меня дважды перед тем, как я от вас ушел, я бы не хотел, чтобы вы пострадали, и я рад, что вы еще живы. Было бы здорово опять вернуться в старый добрый дом и увидеть мисс Мэри и мисс Марту, и Аллена, Эстер, Грина, и Ли. Передайте им от меня большой привет, и что я надеюсь, что, мы встретимся, если не в этом, то в лучшем мире. Я бы вернулся, чтобы повидать всех вас, когда я работал в больнице Нэшвилла, но один из соседей сказал мне, что Генри намерен застрелить меня, если ему когда-либо представится такой случай.
Я хочу знать в деталях, что именно вы хотите мне предложить. Здесь я живу вполне сносно. Я получаю двадцать пять долларов в месяц, а также продовольствие и одежду, у меня есть уютный дом для Мэнди — люди называют ее миссис Андерсон, — а дети — Милли, Джейн, и Гранди — ходят в школу и учатся хорошо. Учитель говорит, что Гранди может стать проповедником. Они ходят в воскресную школу, а Мэнди и я регулярно посещаем церковь. К нам хорошо относятся. Иногда мы слышим, как люди говорят: «Эти цветные были рабами где-то в Теннеси». Дети обижаются, но я говорю им, что в Теннесси принадлежать полковнику Андерсону не считалось позором. Многие цветные гордились бы, как я раньше, называть вас хозяином. Теперь, если вы напишете, какую заработную плату вы собираетесь мне платить, мне будет легче решить, есть ли смысл возвращаться назад.
Что касается моей свободы, которую, как вы говорите, я могу получить, то на этот счет ничего делать уже не надо, так как я получил вольную в 1864 году от начальника военной полиции департамента Нешвилла. Мэнди говорит, что она боится возвращаться без каких-либо доказательств того, что вы будете обращаться с нами доброжелательно и справедливо; и мы хотели бы проверить вашу искренность, попросив вас отправить нам нашу заработную плату за все то время, которую мы у вас служили. Это позволит нам забыть и простить старые счеты и положиться на вашу справедливость и дружбу в будущем.
1. Общественное движение 30—50-х годов имело характерные особенности: > оно развивалось в условиях политической реакции (после поражения декабри-стов); > революционное и правительственное направления окон¬чательно разошлись; > его участники не имели возможности реализовать свои идеи на практике. 2. Можно выделить три направления общественно-политичес¬кой мысли этого пе-риода: > консервативное (лидер — граф С. С. Уваров); > западники и славянофилы (идеологи — К. Кавелин, Т. Гра¬новский, братья К. и И. Аксаковы, Ю. Самарин и др.); > революционно-демократическое (идеологи — А. Герцен, Н. Огарев, М. Петра-шевский).
Б. Кружки 20—30-х годов 1. В условиях политической реакции, наступившей после раз¬грома восстания де-кабристов, новой формой общественной борьбы в России стало создание кружков пе-редовой, в ос¬новном студенческой, молодежи. Наиболее активно дей¬ствовали студен-ческие кружки в Московском университе¬те. С ним связаны первые шаги антиправи-тельственной деятельности В. Г. Белинского, А. И. Герцена, Н. П. Огарева. 2. В 1830 г. около В. Г. Белинского, сына военного врача, сло¬жился студенческий кружок «Литературное общество 11-го нумера», названный по номеру комнаты в уни-верситетском общежитии, где жил Белинский. Основное ядро кружка со¬ставляли: П. Я. Петров, сын учителя, ставший впоследствии известным ориенталистом; Н. Л. Григорьев, с которым Бе¬линский учился в Пензенской гимназии; Д. С. Протопо¬пов, автор критической статьи о Лажечникове, напечатан¬ной позднее в «Современнике»; М. Б. Чистяков, сын сельс¬кого священника, впоследствии автор «Очерка теории изящной словесности». За антикрепостническую драму «Дмитрий Калитин» Белинский в 1832 г. был исключен из университета, начал активно выступать в печати как литера¬турный критик и публицист.
Я получил ваше письмо и был рад узнать, что вы не забыли меня, и что вы хотите, чтобы я вернулся и жил с вами снова, и обещаете предложить мне больше, чем может кто-либо другой. Я часто беспокоился о вас. Я думал, что вас давно повесили, за то, что вы укрывали в вашем доме солдат. Я думаю, они никогда не слышали о том, как вы поехали к полковнику Мартину, чтобы убить солдата Союза, которого оставили его товарищи в своих конюшнях. Несмотря на то, что вы стреляли в меня дважды перед тем, как я от вас ушел, я бы не хотел, чтобы вы пострадали, и я рад, что вы еще живы. Было бы здорово опять вернуться в старый добрый дом и увидеть мисс Мэри и мисс Марту, и Аллена, Эстер, Грина, и Ли. Передайте им от меня большой привет, и что я надеюсь, что, мы встретимся, если не в этом, то в лучшем мире. Я бы вернулся, чтобы повидать всех вас, когда я работал в больнице Нэшвилла, но один из соседей сказал мне, что Генри намерен застрелить меня, если ему когда-либо представится такой случай.
Я хочу знать в деталях, что именно вы хотите мне предложить. Здесь я живу вполне сносно. Я получаю двадцать пять долларов в месяц, а также продовольствие и одежду, у меня есть уютный дом для Мэнди — люди называют ее миссис Андерсон, — а дети — Милли, Джейн, и Гранди — ходят в школу и учатся хорошо. Учитель говорит, что Гранди может стать проповедником. Они ходят в воскресную школу, а Мэнди и я регулярно посещаем церковь. К нам хорошо относятся. Иногда мы слышим, как люди говорят: «Эти цветные были рабами где-то в Теннеси». Дети обижаются, но я говорю им, что в Теннесси принадлежать полковнику Андерсону не считалось позором. Многие цветные гордились бы, как я раньше, называть вас хозяином. Теперь, если вы напишете, какую заработную плату вы собираетесь мне платить, мне будет легче решить, есть ли смысл возвращаться назад.
Что касается моей свободы, которую, как вы говорите, я могу получить, то на этот счет ничего делать уже не надо, так как я получил вольную в 1864 году от начальника военной полиции департамента Нешвилла. Мэнди говорит, что она боится возвращаться без каких-либо доказательств того, что вы будете обращаться с нами доброжелательно и справедливо; и мы хотели бы проверить вашу искренность, попросив вас отправить нам нашу заработную плату за все то время, которую мы у вас служили. Это позволит нам забыть и простить старые счеты и положиться на вашу справедливость и дружбу в будущем.
1. Общественное движение 30—50-х годов имело характерные особенности:
> оно развивалось в условиях политической реакции (после поражения декабри-стов);
> революционное и правительственное направления окон¬чательно разошлись;
> его участники не имели возможности реализовать свои
идеи на практике.
2. Можно выделить три направления общественно-политичес¬кой мысли этого пе-риода:
> консервативное (лидер — граф С. С. Уваров);
> западники и славянофилы (идеологи — К. Кавелин, Т. Гра¬новский, братья К. и И. Аксаковы, Ю. Самарин и др.);
> революционно-демократическое (идеологи — А. Герцен, Н. Огарев, М. Петра-шевский).
Б. Кружки 20—30-х годов
1. В условиях политической реакции, наступившей после раз¬грома восстания де-кабристов, новой формой общественной борьбы в России стало создание кружков пе-редовой, в ос¬новном студенческой, молодежи. Наиболее активно дей¬ствовали студен-ческие кружки в Московском университе¬те. С ним связаны первые шаги антиправи-тельственной деятельности В. Г. Белинского, А. И. Герцена, Н. П. Огарева.
2. В 1830 г. около В. Г. Белинского, сына военного врача, сло¬жился студенческий кружок «Литературное общество 11-го нумера», названный по номеру комнаты в уни-верситетском общежитии, где жил Белинский. Основное ядро кружка со¬ставляли: П. Я. Петров, сын учителя, ставший впоследствии известным ориенталистом; Н. Л. Григорьев, с которым Бе¬линский учился в Пензенской гимназии; Д. С. Протопо¬пов, автор критической статьи о Лажечникове, напечатан¬ной позднее в «Современнике»; М. Б. Чистяков, сын сельс¬кого священника, впоследствии автор «Очерка теории изящной словесности». За антикрепостническую драму «Дмитрий Калитин» Белинский в 1832 г. был исключен из университета, начал активно выступать в печати как литера¬турный критик и публицист.