1.Опишите несколькими определениями взгляд девушки, изображённой на репродукции картины Ю. Масютина «Ассоль». Какими еще маркируется внешность романтического героя?
Я много читал и слышал о героях Отечественной войны. Но подвиг Ивана Ксенофонтова поразил меня больше всех. Я узнал о нем в музее. Ваня Ксенофонтов окончил среднюю школу в нашем городе перед самой войной. В войну он служил штурманом самолета. Незадолго до Победы, 25 апреля 1945 года, фашисты погрузили в польском порту советских детей на пароход и хотели угнать их куда-то на запад. Пароход с детьми конвоировал фашистский эсминец. Наши катера не могли с ним справиться. Тогда в бой за малышей вступили советские летчики. Они атаковали эсминец. Самолет Вани Ксенофонтова загорелся в воздухе. Ваня и его товарищ — пилот и стрелок-радист — повторили подвиг капитана Гастелло. Они решили погибнуть, но детей от рабства! Горящий самолет врезался в эсминец. Раздался взрыв, и корабль потонул. Советские катера окружили фашистский пароход и вернули его в порт. Ваня Ксенофонтов — бабушкин школьный товарищ. У нас дома есть его фотография, поэтому он мне особенно дорог. Я люблю его потому, что он такой же юный, как мой старший брат Федя, как ребята-старшеклассники, которые учатся со мной в школе. Я восхищаюсь его подвигом, потому что он погиб, защищая детей, каких я вижу в детском саду рядом с нашим домом. Я преклоняюсь перед юными героями, погибшими за Родину, — Тимуром Фрунзе, Олегом Кошевым, Виктором Талалихиным, Сергеем Тюлениным. Я даже собираю марки с их портретами.Беру! Беру!***
"Полез сперва-наперво на дерево и нарвал генералам по десятку самых спелых яблоков, а себе взял одно, кислое. Потом покопался в земле — и добыл оттуда картофелю; потом взял два куска дерева, потер их друг об дружку — и извлек огонь. Потом из собственных волос сделал силок и поймал рябчика. Наконец, развел огонь и напек столько разной провизии..."
"И начал мужик на бобах разводить, как бы ему своих генералов порадовать за то, что они его, тунеядца, жаловали и мужицким его трудом не гнушалися!"
"И выстроил он корабль — не корабль, а такую посудину, чтоб можно было океан-море переплыть вплоть до самой Подьяческой."
"Однако, и об мужике не забыли; выслали ему рюмку водки да пятак серебра: веселись, мужичина!"
О ГЕНЕРАЛАХ
"Служили генералы всю жизнь в какой-то регистратуре; там родились, воспитались и состарились, следовательно, ничего не понимали."
"Даже слов никаких не знали, кроме: «Примите уверение в совершенном моем почтении и преданности»."
— Кто бы мог думать, ваше превосходительство, что человеческая пища, в первоначальном виде, летает, плавает и на деревьях растет? — сказал один генерал. — Да,— отвечал другой генерал,— признаться, и я до сих пор думал, что булки в том самом виде родятся, как их утром к кофею подают!
"Смотрели генералы на эти мужицкие старания, и сердца у них весело играли. Они уже забыли, что вчера чуть не умерли с голоду, а думали: «Вот как оно хорошо быть генералами — нигде не пропадешь!»."
"Сколько набрались страху генералы во время пути от бурь да от ветров разных, сколько они ругали мужичину за его тунеядство — этого ни пером описать, ни в сказке сказать. А мужик все гребет да гребет, да кормит генералов селедками."
О МУЖИКЕ.
"Полез сперва-наперво на дерево и нарвал генералам по десятку самых спелых яблоков, а себе взял одно, кислое. Потом покопался в земле — и добыл оттуда картофелю; потом взял два куска дерева, потер их друг об дружку — и извлек огонь. Потом из собственных волос сделал силок и поймал рябчика. Наконец, развел огонь и напек столько разной провизии..."
"И начал мужик на бобах разводить, как бы ему своих генералов порадовать за то, что они его, тунеядца, жаловали и мужицким его трудом не гнушалися!"
"И выстроил он корабль — не корабль, а такую посудину, чтоб можно было океан-море переплыть вплоть до самой Подьяческой."
"Однако, и об мужике не забыли; выслали ему рюмку водки да пятак серебра: веселись, мужичина!"
О ГЕНЕРАЛАХ
"Служили генералы всю жизнь в какой-то регистратуре; там родились, воспитались и состарились, следовательно, ничего не понимали."
"Даже слов никаких не знали, кроме: «Примите уверение в совершенном моем почтении и преданности»."
— Кто бы мог думать, ваше превосходительство, что человеческая пища, в первоначальном виде, летает, плавает и на деревьях растет? — сказал один генерал. — Да,— отвечал другой генерал,— признаться, и я до сих пор думал, что булки в том самом виде родятся, как их утром к кофею подают!
"Смотрели генералы на эти мужицкие старания, и сердца у них весело играли. Они уже забыли, что вчера чуть не умерли с голоду, а думали: «Вот как оно хорошо быть генералами — нигде не пропадешь!»."
"Сколько набрались страху генералы во время пути от бурь да от ветров разных, сколько они ругали мужичину за его тунеядство — этого ни пером описать, ни в сказке сказать. А мужик все гребет да гребет, да кормит генералов селедками."