л языческого противопоставления человеческого культа божественной воле христианства раскрывается подробнее всего в образе Преображенского. «…христианские мотивы в качестве подсистемы входят у Булгакова в более широкое ассоциативное поле мифопоэтических аллюзий, включаясь прежде всего в оппозицию христианство/язычество» /Яблоков, 2001: 14/. Действительно, деятельность Преображенского противоречит христианской догматике, и поэтому профессор часто является в тексте повести в образе языческого жреца, мага или божества.
«Вошедший очень почтительно и смущенно поклонился Филиппу Филипповичу.
Хи-хи! Вы маг и чародей, профессор, - сконфуженно вымолвил он» (II).
«Четверо молча вышли из кабинета, молча приемную, молча - переднюю, и слышно было, как за ними закрылась тяжело и звучно парадная дверь.
Пес встал на задние лапы и сотворил перед Филиппом Филипповичем какой-то намаз» (II).
«Обо мне заботится, - подумал пес, - очень хороший человек. Я знаю, кто это. Он - волшебник, маг и кудесник из собачьей сказки» (III).
«Вечерами пречистинская звезда скрывалась за тяжкими шторами и, если в Большом театре не было «Аиды» и не был заседания Всероссийского хирургического общества, божество помещалось в кабинете в глубоком кресле» (III).
«В белом сиянии стоял жрец и сквозь зубы напевал про священные берега Нила. Только по смутному запаху можно было узнать, что это Филипп Филиппович» (III).
л языческого противопоставления человеческого культа божественной воле христианства раскрывается подробнее всего в образе Преображенского. «…христианские мотивы в качестве подсистемы входят у Булгакова в более широкое ассоциативное поле мифопоэтических аллюзий, включаясь прежде всего в оппозицию христианство/язычество» /Яблоков, 2001: 14/. Действительно, деятельность Преображенского противоречит христианской догматике, и поэтому профессор часто является в тексте повести в образе языческого жреца, мага или божества.
«Вошедший очень почтительно и смущенно поклонился Филиппу Филипповичу.
Хи-хи! Вы маг и чародей, профессор, - сконфуженно вымолвил он» (II).
«Четверо молча вышли из кабинета, молча приемную, молча - переднюю, и слышно было, как за ними закрылась тяжело и звучно парадная дверь.
Пес встал на задние лапы и сотворил перед Филиппом Филипповичем какой-то намаз» (II).
«Обо мне заботится, - подумал пес, - очень хороший человек. Я знаю, кто это. Он - волшебник, маг и кудесник из собачьей сказки» (III).
«Вечерами пречистинская звезда скрывалась за тяжкими шторами и, если в Большом театре не было «Аиды» и не был заседания Всероссийского хирургического общества, божество помещалось в кабинете в глубоком кресле» (III).
«В белом сиянии стоял жрец и сквозь зубы напевал про священные берега Нила. Только по смутному запаху можно было узнать, что это Филипп Филиппович» (III).
Объяснение: