1)На долю Герасима выпало 2 испытания: разлука с Татьяной и с Муму 2)Отчужденный несчастьем своим от сообщества людей, он вырос немой и могучий, как дерево растет на плодородной земле... Переселенный в город, он не понимал, что с ним такое деется, - скучал и недоумевал, как недоумевает молодой, здоровый бык, которого только что взяли с нивы, где сочная трава росла ему по брюхо, - взяли, поставили на вагон железной дороги - и вот, обдавая его тучное тело то дымом с искрами, то волнистым паром, мчат его теперь, мчат со стуком и визгом, а куда мчат - бог весть! Занятия Герасима по новой его должности казались ему шуткой после тяжких крестьянских работ; в полчаса всё у него было готово, и он опять то останавливался посреди двора и глядел, разинув рот, на всех проходящих, как бы желая добиться от них решения загадочного своего положения, то вдруг уходил куда-нибудь в уголок и, далеко швырнув метлу и лопату, бросался на землю лицом и целые часы лежал на груди неподвижно, как пойманный зверь. Но ко всему привыкает человек, и Герасим привык наконец к городскому житью. Дела у него было немного; вся обязанность его состояла в том, чтобы двор содержать в чистоте, два раза в день привезти бочку с водой, натаскать и наколоть дров для кухни и дома, да чужих не пускать и по ночам караулить. И надо сказать, усердно исполнял он свою обязанность: на дворе у него никогда ни щепок не валялось, ни сору; застрянет ли в грязную пору где-нибудь с бочкой отданная под его начальство разбитая кляча-водовозка, он только двинет плечом - и не только телегу, самое лошадь спихнет с места; дрова ли примется он колоть, топор так и звенит у него, как стекло, и летят во все стороны осколки поленья; а что насчет чужих, так после того, как он однажды ночью, поймав двух воров, стукнул их друг о дружку лбами, да так стукнул, что хоть в полицию их потом не води, все в околотке очень стали уважать его; даже днем проходившие, вовсе уже не мошенники, а просто незнакомые люди при виде грозного дворника отмахивались и кричали на него, как будто он мог слышать их крики. Со всей остальной челядью Герасим находился в отношениях не то чтобы приятельских - они его побаивались, - а коротких: он считал их за своих. Они с ним объяснялись знаками, и он их понимал, в точности исполнял все приказания, но права свои тоже знал и уже никто не смел садиться на его место в застолице. Вообще Герасим был нрава строгого и серьезного, любил во всем порядок; даже петухи при нем не смели драться, - а то беда! Увидит, тотчас схватит за ноги, повертит раз десять на воздухе колесом и бросит врозь. На дворе у барыни водились тоже гуси; но гусь, известно, птица важная и рассудительная; Герасим чувствовал к ним уважение, ходил за ними и кормил их; он сам смахивал на степенного гусака. Ему отвели над кухней каморку; он устроил ее себе сам, по своему вкусу, соорудил в ней кровать из дубовых досок на четырех чурбанах, - истинно богатырскую кровать; сто пудов можно было положить на нее - не погнулась бы; под кроватью находился дюжий сундук; в уголку стоял столик такого же крепкого свойства, а возле столика - стул на трех ножках, да такой прочный и приземистый, что сам Грасим, бывало, поднимет его, уронит и ухмыльнется. Каморка запиралась на замок, напоминавший своим видом калач, только черный; ключ от этого замка Герасим всегда носил с собой на пояске. Он не любил, чтобы к нему ходили. 3)Гибель Му-му подорвала то единственное положительное чувство, которое может испытывать бесправный крепостной к своей хозяйке - чувство, что ей всегда виднее и что она лучше знает. Жестокое самодурство полноправного по отношению к беззащитному существу полностью подкосило духовные основы жизни глухонемого. И нет большей жестокости, чем заставить любящего своими руками убить того, кто состаляет его единственную радость, единственную привязанность. МЫ просто этот рассказ тоже читаем , но на вопросы уже ответили и мне за это поставили 5 )
Весной всюду появляются россыпи ярко-желтых цветов, напоминающих маленькие подсолнечники. Они, словно брызги солнечных лучей, раскрывают свои яркие корзинки навстречу лесному дню. На вечерней заре или в ненастье желтые цветки укрываются в зеленые рубашки, и золотистый покров на лужайках исчезает. Цветки эти — одуванчики, многолетние растения, самые распространенные на всех континентах Земли. Растут они везде: на равнинах, в горах, на щебнистых склонах, на солнцепеках и в тени. Всего несколько дней горят желтым цветом лужайки. И вдруг, как одна, эти солнечные корзинки превращаются в светлые полупрозрачные шарики. В каждом таком шарике до двухсот семечек, и у каждого из них свой парашютик. Летят по ветру новые поколения. И человек, проходя по лужайке, невольно вспоминает свое детство, когда он ветру раздувать эти волшебные шарики. Я вспоминаю эпизод из детства, когда мне было лет 6-7. Мы с мамой и младшим братом гуляли в весеннем парке (наверное, это был май). Брат, которому было 4 года, весело бегал и дул на желтые и белые солнышки (так он называл одуванчики). Это было одно из самых ярких впечатлений моего детства.
1)На долю Герасима выпало 2 испытания: разлука с Татьяной и с Муму
2)Отчужденный несчастьем своим от сообщества людей, он вырос немой и могучий, как дерево растет на плодородной земле... Переселенный в город, он не понимал, что с ним такое деется, - скучал и недоумевал, как недоумевает молодой, здоровый бык, которого только что взяли с нивы, где сочная трава росла ему по брюхо, - взяли, поставили на вагон железной дороги - и вот, обдавая его тучное тело то дымом с искрами, то волнистым паром, мчат его теперь, мчат со стуком и визгом, а куда мчат - бог весть! Занятия Герасима по новой его должности казались ему шуткой после тяжких крестьянских работ; в полчаса всё у него было готово, и он опять то останавливался посреди двора и глядел, разинув рот, на всех проходящих, как бы желая добиться от них решения загадочного своего положения, то вдруг уходил куда-нибудь в уголок и, далеко швырнув метлу и лопату, бросался на землю лицом и целые часы лежал на груди неподвижно, как пойманный зверь. Но ко всему привыкает человек, и Герасим привык наконец к городскому житью. Дела у него было немного; вся обязанность его состояла в том, чтобы двор содержать в чистоте, два раза в день привезти бочку с водой, натаскать и наколоть дров для кухни и дома, да чужих не пускать и по ночам караулить. И надо сказать, усердно исполнял он свою обязанность: на дворе у него никогда ни щепок не валялось, ни сору; застрянет ли в грязную пору где-нибудь с бочкой отданная под его начальство разбитая кляча-водовозка, он только двинет плечом - и не только телегу, самое лошадь спихнет с места; дрова ли примется он колоть, топор так и звенит у него, как стекло, и летят во все стороны осколки поленья; а что насчет чужих, так после того, как он однажды ночью, поймав двух воров, стукнул их друг о дружку лбами, да так стукнул, что хоть в полицию их потом не води, все в околотке очень стали уважать его; даже днем проходившие, вовсе уже не мошенники, а просто незнакомые люди при виде грозного дворника отмахивались и кричали на него, как будто он мог слышать их крики. Со всей остальной челядью Герасим находился в отношениях не то чтобы приятельских - они его побаивались, - а коротких: он считал их за своих. Они с ним объяснялись знаками, и он их понимал, в точности исполнял все приказания, но права свои тоже знал и уже никто не смел садиться на его место в застолице. Вообще Герасим был нрава строгого и серьезного, любил во всем порядок; даже петухи при нем не смели драться, - а то беда! Увидит, тотчас схватит за ноги, повертит раз десять на воздухе колесом и бросит врозь. На дворе у барыни водились тоже гуси; но гусь, известно, птица важная и рассудительная; Герасим чувствовал к ним уважение, ходил за ними и кормил их; он сам смахивал на степенного гусака. Ему отвели над кухней каморку; он устроил ее себе сам, по своему вкусу, соорудил в ней кровать из дубовых досок на четырех чурбанах, - истинно богатырскую кровать; сто пудов можно было положить на нее - не погнулась бы; под кроватью находился дюжий сундук; в уголку стоял столик такого же крепкого свойства, а возле столика - стул на трех ножках, да такой прочный и приземистый, что сам Грасим, бывало, поднимет его, уронит и ухмыльнется. Каморка запиралась на замок, напоминавший своим видом калач, только черный; ключ от этого замка Герасим всегда носил с собой на пояске. Он не любил, чтобы к нему ходили.
3)Гибель Му-му подорвала то единственное положительное чувство, которое может испытывать бесправный крепостной к своей хозяйке - чувство, что ей всегда виднее и что она лучше знает. Жестокое самодурство полноправного по отношению к беззащитному существу полностью подкосило духовные основы жизни глухонемого. И нет большей жестокости, чем заставить любящего своими руками убить того, кто состаляет его единственную радость, единственную привязанность.
МЫ просто этот рассказ тоже читаем , но на вопросы уже ответили и мне за это поставили 5 )
Весной всюду появляются россыпи ярко-желтых цветов, напоминающих маленькие подсолнечники. Они, словно брызги солнечных лучей, раскрывают свои яркие корзинки навстречу лесному дню. На вечерней заре или в ненастье желтые цветки укрываются в зеленые рубашки, и золотистый покров на лужайках исчезает. Цветки эти — одуванчики, многолетние растения, самые распространенные на всех континентах Земли. Растут они везде: на равнинах, в горах, на щебнистых склонах, на солнцепеках и в тени. Всего несколько дней горят желтым цветом лужайки. И вдруг, как одна, эти солнечные корзинки превращаются в светлые полупрозрачные шарики. В каждом таком шарике до двухсот семечек, и у каждого из них свой парашютик. Летят по ветру новые поколения. И человек, проходя по лужайке, невольно вспоминает свое детство, когда он ветру раздувать эти волшебные шарики. Я вспоминаю эпизод из детства, когда мне было лет 6-7. Мы с мамой и младшим братом гуляли в весеннем парке (наверное, это был май). Брат, которому было 4 года, весело бегал и дул на желтые и белые солнышки (так он называл одуванчики). Это было одно из самых ярких впечатлений моего детства.