наиболее откровенные взгляды М. А. Булгакова на судьбу своей страны выражены, по-моему, в повести “Собачье сердце”. В основе повести лежит великий эксперимент. Главный герой повести — профессор Преображенский, являющий собой тип людей, наиболее близких Булгакову, тип русского интеллигента, — задумывает своеобразное соревнование с самой Природой. Его эксперимент фантастичен: создать нового человека путем пересадки собаке части человеческого мозга. Больше того, действие повести происходит в канун Рождества, а профессор носит фамилию Преображенский. И эксперимент становится пародией на Рождество, антитворением. Но, увы, ученый осознает всю безнравственность насилия над естественным ходом жизни слишком поздно. Для создания нового человека ученый берет гипофиз “пролетария” — алкоголика и тунеядца Клима Чугункина. И вот в результате сложнейшей операции появляется безобразное, примитивное существо, целиком унаследовавшее “пролетарскую” сущность своего “предка”. Первые произнесенные им слова — ругань, первое отчетливое слово — “буржуи”. А потом — уличные выражения: “не толкайся!”, “подлец”, “слезай с подножки” и прочее. Возникает омерзительный “человек маленького роста и несимпатичной наружности.Чудовищный гомункулус, человек с собачьим нравом, “основой” которого был люмпен-пролетарий, чувствует себя хозяином жизни; он нагл, чванлив, агрессивен. Конфликт между профессором Преображенским, Борменталем и человекообразным существом абсолютно неизбежен. Жизнь профессора и обитателей его квартиры становится сущим адом.Вопреки недовольству хозяина дома, Шариков живет по-своему, примитивно и глупо: днем большей частью спит на кухне, бездельничает, творит всяческие безобразия, уверенный, что “в настоящее время каждый имеет свое право”. Конечно, не этот научный эксперимент сам по себе стремится изобразить в своей повести Михаил Афанасьевич Булгаков. Повесть основана прежде всего на аллегории. Речь идет не только об ответственности ученого за свой эксперимент, о не увидеть последствия своих действий, о громадной разнице между эволюционными изменениями и революционным вторжением в жизнь. Повесть “Собачье сердце” несет в себе предельно четкий авторский взгляд на все, что происходит в стране. Все, что происходило вокруг , тоже воспринималось М. А. Булгаковым именно как эксперимент — огромный по масштабам и более чем опасный. Он видел, что в России тоже стремятся создать новый тип человека. Человека, который гордится своим невежеством, низким происхождением, но который получил от государства огромные права. Именно такой человек удобен для новой власти, потому что он положит в грязь тех, кто независим, умен, высок духом. М. А. Булгаков считает переустройство российской жизни вмешательством в естественный ход вещей, последствия которого могли оказаться плачевными.Но в повести профессору Преображенскому удается вернуть все на свои места: Шариков снова становится обычной собакой.
Каждая книга -- кража у собственной жизни. Чем больше читаешь, тем меньше умеешь и хочешь жить сам. Ведь это ужасно? Книги -- гибель. Много читавший не может быть счастлив. Ведь счастье всегда бессознательно, счастье только бессознательно. Из письма М. Цветаевой М. Волошину
У литературы не может быть практических задач; каждый раз, когда литературу пытались заставить служить какому-то делу, теряли самое главное. Искусство для искусства. Книга -- учебник жизни?! Никогда! Цель литературного произведения не в том, что читатель научится жить или станет лучше; цель одна -- эстетическое наслаждение. Можно возразить: книги облагораживают душу, разве это не цель? Нет, это -- побочный эффект. Талант поэта, писателя -- всегда от лукавого. И если есть Ад (а я уверена, что вернувшиеся из мира людей души не сортируются, не делятся на плохих и хороших: все плохие, ибо жили там, все хорошие, ибо невинны -- все попадают не в пустой и сладкий Рай, а туда, где нет ничего, кроме вечного полета, на земле замененного творчеством), если есть все-таки Геенна огненная -- то всем причастным к Слову гореть там за самые сильные свои строки: по веку за каждого читателя, пережившего вслед за автором его экстаз вдохновения (ведь вдохновение не только у пишущего -- и у читающего тоже!). Божественное вдохновение? Да. Божественное. Только бог -- не тот. Литература вся насквозь -- язычество, и боги у нее языческие. Смиренный бог аскетов и мучеников не имеет ничего общего со свободными и безумными древними богами пишущих, вдохновение -- дьявольское наваждение. Вакхическая пляска -- вот что сейчас в сердце этого человека, склонившегося с пером над бумагой, бог его -- бог вина, жизнь его -- сон, слова его -- бред сумасшедшего. Ведьмы, летя на шабаш, произносят такое заклинание: "Выше небес, быстрее света, да со всей нечистой силой!" Разве не то же самое шепчет писатель, принимаясь за свое дело? Цели? Какие цели? Упоение, неземное наслаждение -- подлецы или тупицы те, кто требует от литературы чего-то еще! Книги -- гибель, это однозначно. Но ни на какую жизнь не променяла бы я этой гибели. Я начала читать слишком рано, ребенком я прочла слишком серьезные книги, я читаю слишком много, я слишком живо воспринимаю книги. Моя жизнь -- там, в том, что я читаю и пишу. Это совсем другой мир, и он ничем не связан с миром реальности. Моя реальность не здесь, а там. Для меня живые -- призрачны, тени -- живы. Порой мне кажется, что, если я умру, я этого не замечу или даже вздохну с облегчением. Книги отняли у меня несочтимо много. Но дали гораздо больше, хотя и в другой плоскости. Я никогда не любила, не хотела, не умела жить среди людей, мне ни один человек никогда не был так дорог, как дороги книги. Мне совсем ничего не нужно от этого мира: только письменный стол, книги, бумага и ручка. Я могу миллионы лет прожить, не видя никого, прожить в своих иллюзиях. Только покой -- чтобы никто не заставлял меня уходить из Бытия в Быт. Я ненавижу быт всеми силами души, я ничего не хочу, кроме одного: избавиться от него. Несчастны на этой планете только те, кто помнит, откуда сюда пришли. Единственный выход -- научиться радоваться тем черточкам другого мира, которые можно найти здесь. Для меня этот мост в другой мир -- литература. Я чувствую себя собой, только когда пишу или читаю.
наиболее откровенные взгляды М. А. Булгакова на судьбу своей страны выражены, по-моему, в повести “Собачье сердце”. В основе повести лежит великий эксперимент. Главный герой повести — профессор Преображенский, являющий собой тип людей, наиболее близких Булгакову, тип русского интеллигента, — задумывает своеобразное соревнование с самой Природой. Его эксперимент фантастичен: создать нового человека путем пересадки собаке части человеческого мозга. Больше того, действие повести происходит в канун Рождества, а профессор носит фамилию Преображенский. И эксперимент становится пародией на Рождество, антитворением. Но, увы, ученый осознает всю безнравственность насилия над естественным ходом жизни слишком поздно. Для создания нового человека ученый берет гипофиз “пролетария” — алкоголика и тунеядца Клима Чугункина. И вот в результате сложнейшей операции появляется безобразное, примитивное существо, целиком унаследовавшее “пролетарскую” сущность своего “предка”. Первые произнесенные им слова — ругань, первое отчетливое слово — “буржуи”. А потом — уличные выражения: “не толкайся!”, “подлец”, “слезай с подножки” и прочее. Возникает омерзительный “человек маленького роста и несимпатичной наружности.Чудовищный гомункулус, человек с собачьим нравом, “основой” которого был люмпен-пролетарий, чувствует себя хозяином жизни; он нагл, чванлив, агрессивен. Конфликт между профессором Преображенским, Борменталем и человекообразным существом абсолютно неизбежен. Жизнь профессора и обитателей его квартиры становится сущим адом.Вопреки недовольству хозяина дома, Шариков живет по-своему, примитивно и глупо: днем большей частью спит на кухне, бездельничает, творит всяческие безобразия, уверенный, что “в настоящее время каждый имеет свое право”. Конечно, не этот научный эксперимент сам по себе стремится изобразить в своей повести Михаил Афанасьевич Булгаков. Повесть основана прежде всего на аллегории. Речь идет не только об ответственности ученого за свой эксперимент, о не увидеть последствия своих действий, о громадной разнице между эволюционными изменениями и революционным вторжением в жизнь. Повесть “Собачье сердце” несет в себе предельно четкий авторский взгляд на все, что происходит в стране. Все, что происходило вокруг , тоже воспринималось М. А. Булгаковым именно как эксперимент — огромный по масштабам и более чем опасный. Он видел, что в России тоже стремятся создать новый тип человека. Человека, который гордится своим невежеством, низким происхождением, но который получил от государства огромные права. Именно такой человек удобен для новой власти, потому что он положит в грязь тех, кто независим, умен, высок духом. М. А. Булгаков считает переустройство российской жизни вмешательством в естественный ход вещей, последствия которого могли оказаться плачевными.Но в повести профессору Преображенскому удается вернуть все на свои места: Шариков снова становится обычной собакой.
Я ЕЩЁ СОКРАТИЛА
Каждая книга -- кража у собственной жизни. Чем больше читаешь, тем меньше умеешь и хочешь жить сам. Ведь это ужасно? Книги -- гибель. Много читавший не может быть счастлив. Ведь счастье всегда бессознательно, счастье только бессознательно.
Из письма М. Цветаевой М. Волошину
У литературы не может быть практических задач; каждый раз, когда литературу пытались заставить служить какому-то делу, теряли самое главное.
Искусство для искусства.
Книга -- учебник жизни?! Никогда!
Цель литературного произведения не в том, что читатель научится жить или станет лучше; цель одна -- эстетическое наслаждение. Можно возразить: книги облагораживают душу, разве это не цель? Нет, это -- побочный эффект.
Талант поэта, писателя -- всегда от лукавого. И если есть Ад (а я уверена, что вернувшиеся из мира людей души не сортируются, не делятся на плохих и хороших: все плохие, ибо жили там, все хорошие, ибо невинны -- все попадают не в пустой и сладкий Рай, а туда, где нет ничего, кроме вечного полета, на земле замененного творчеством), если есть все-таки Геенна огненная -- то всем причастным к Слову гореть там за самые сильные свои строки: по веку за каждого читателя, пережившего вслед за автором его экстаз вдохновения (ведь вдохновение не только у пишущего -- и у читающего тоже!).
Божественное вдохновение? Да. Божественное. Только бог -- не тот. Литература вся насквозь -- язычество, и боги у нее языческие. Смиренный бог аскетов и мучеников не имеет ничего общего со свободными и безумными древними богами пишущих, вдохновение -- дьявольское наваждение. Вакхическая пляска -- вот что сейчас в сердце этого человека, склонившегося с пером над бумагой, бог его -- бог вина, жизнь его -- сон, слова его -- бред сумасшедшего.
Ведьмы, летя на шабаш, произносят такое заклинание: "Выше небес, быстрее света, да со всей нечистой силой!" Разве не то же самое шепчет писатель, принимаясь за свое дело?
Цели? Какие цели? Упоение, неземное наслаждение -- подлецы или тупицы те, кто требует от литературы чего-то еще!
Книги -- гибель, это однозначно. Но ни на какую жизнь не променяла бы я этой гибели. Я начала читать слишком рано, ребенком я прочла слишком серьезные книги, я читаю слишком много, я слишком живо воспринимаю книги. Моя жизнь -- там, в том, что я читаю и пишу. Это совсем другой мир, и он ничем не связан с миром реальности. Моя реальность не здесь, а там. Для меня живые -- призрачны, тени -- живы. Порой мне кажется, что, если я умру, я этого не замечу или даже вздохну с облегчением.
Книги отняли у меня несочтимо много. Но дали гораздо больше, хотя и в другой плоскости.
Я никогда не любила, не хотела, не умела жить среди людей, мне ни один человек никогда не был так дорог, как дороги книги.
Мне совсем ничего не нужно от этого мира: только письменный стол, книги, бумага и ручка. Я могу миллионы лет прожить, не видя никого, прожить в своих иллюзиях. Только покой -- чтобы никто не заставлял меня уходить из Бытия в Быт. Я ненавижу быт всеми силами души, я ничего не хочу, кроме одного: избавиться от него.
Несчастны на этой планете только те, кто помнит, откуда сюда пришли. Единственный выход -- научиться радоваться тем черточкам другого мира, которые можно найти здесь.
Для меня этот мост в другой мир -- литература. Я чувствую себя собой, только когда пишу или читаю.