Развернутый ответ на вопрос. Прочитайте фрагмент текста и ответьте на вопрос: Почему главные герои пьесы Д.И. Фонвизина носят столь «недворянские» фамилии: Простаковы и Скотинины? Г-жа Простакова (Тришке). А ты, скот, подойди поближе. Не говорила ль я тебе, воровская харя, чтоб ты кафтан пустил шире. Дитя, первое, растет, другое, дитя и без узкого кафтана деликатного сложения. Скажи, болван, чем ты оправда​

Мысль о трагическом одиночестве и бес перед лицом смерти раскрывается в стихотворениях «Старуха» , «Конец света» , «Собака» , «Морское плавание» , «Соперник» . Обратившись непосредственно к анализу названных произведений, легко проследить эволюцию проблемы и наполнение ее новыми нюансами. Мысль о человеческом ничтожестве становится сквозным мотивом в цикле и в каждой лирико-философской миниатюре разрабатывается с дополнительными оттенками. «Старуха» в одноименном фрагменте олицетворяет судьбу и ведет человека только к могиле. Неотвратимость смерти —удел человека. Извечный ужас человека перед смертью приобретает в этом стихотворении совершенно пессимистический характер. Смерть становится единственной реальностью для индивида, взятого вне общественных связей, вне его социальности. Человек, выступающий здесь как биологическое существо, соотносит себя со вселенским миром. Перед его лицом он чувствует себя ничтожным и случайным. Трагическое олицетворение смерти, ее неизбежности уступает место пессимистическому толкованию .

Жестоким... Вспомни случай, когда перед могилой своей возлюбленной он засмеялся...Это жестокий поступок... При встречи с адмиралом, хорошим другом, с которым он многое вместо крепких объятья,он встретил его сухо и грубо,просто руку, а потом сказал, что ему нужно идти...
Про откровенность, я просто напишу цитату,там все понятно "Да, такова была моя участь с самого детства. Все читали на моем лице признаки дурных чувств, которых не было; но их предполагали - и они родились. Я был скромен - меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, - другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, - меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир, - меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли. Я говорил правду - мне не верили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и видел, как другие без искусства счастливы, пользуясь даром теми выгодами, которых я так неутомимо добивался. И тогда в груди моей родилось отчаяние - не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой. Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и бросил, - тогда как другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей ее половины; но вы теперь во мне разбудили воспоминание о ней, и я вам прочел ее эпитафию. Многим все вообще эпитафии кажутся смешными, но мне нет, особенно когда вспомню о том, что под ними покоится. Впрочем, я не вас разделять мое мнение: если моя выходка вам кажется смешна смейтесь: предупреждаю вас, что это меня не огорчит нимало."