Стихотворение “дождь” в тумане облачных развалин встречая утренний рассвет, он был почти нематериален и в формы жизни не одет. зародыш, выкормленный тучей, он волновался, он кипел, и вдруг, веселый и могучий, ударил в струны и запел. и засияла вся дубрава молниеносным блеском слез ,и листья каждого сустава зашевелились у берез. натянут тысячами нитей меж хмурым небом и землей, ворвался он в поток событий, повиснув книзу головой. он падал издали, с наклоном в седые скопища дубрав. и вся земля могучим лоном его пила, затрепетав. художественные средства и тема основную мысоль текста
Эта поэзия – образец пейзажной лирики, в котором присутствуют философские раздумья о смысле жизни, ведь в ней многое подчинено законам матушки-природы, поэтому все изменения нужно встречать радостно, наслаждаясь каждым мгновением. Ведь жизнь полна приятных забот, и их не меньше у крестьян даже в морозные солнечные дни: надо привезти из лесу дрова, укрыть избу соломой, защищая свою обитель от зимней стужи. А вот детишкам в это время довольно весело, ведь они строят «снеговые горы».
Главная мысль этой поэзии Сурикова – воспевание сельской жизни, которая так близка сыну крестьянина. Стих отличается своеобразной мелодикой, насыщенностью образов и простотой слога. Его относят к разряду лирики пейзажной, так как уже с первых строк мы умиляемся пушистым снегом, белоснежность которого очищает окружающую среду.
Да, много забот у крестьян, однако это время года вносит в жизнь жителей села уютное спокойствие. А вот в представлении Сурикова зима у крестьян не лишена романтических ноток. Ведь «темный лес» под утро одевает снеговую шапку, а каждый зимний вечер просто переполнен великолепием.
Строф в стихотворении – восемь. Каждая их них состоит из четырех строк. Стих написан трехстопным ямбом (двухсложный размер), в нем перекрестная рифмовка, рифма женская (ударение на предпоследнем слоге).
Произведение Сурикова «Зима» насыщено и художественными приемами. К примеру, метафорами «злой мороз, сердитый», «лес…заснул», «пришли морозцы», эпитетом «снег пушистый». Во второй строфе происходит повторение сонорных «л», «н», то есть автор прибегает к аллитерации.
При детальном анализе синтаксиса произведения, можно увидеть, что многие предложения усложнены однородными членами с бессоюзной и союзной связью «падает, ложится», «крепко, непробудно», «зимы и стужи», «вьюги и метели».
Мне очень по душе пришлось стихотворение Сурикова «Зима». Вместе с автором пришлось погрузиться в красоту зимнего пейзажа: полюбоваться снегопадом, белоснежной пеленой поля и чудным лесом. Вместе с сельскими жителями был прожит замечательный зимний день, когда крестьянин заботиться об уюте в избушке, а ребятишки резвятся, лепя снежные комы.
Необычно произведение, прежде всего, по жанру. Исследователи до сих пор не могут его определить. Многие считают «Мастера и Маргариту» мистическим романом, ссылаясь на слова автора: «Я — мистический писатель». Другие исследователи называют это произведение сатирическим, третьи считают роман М. Булгакова фантастическим, а четвертые — философским. Надо сказать, что для всех этих определений есть основания, в чем мы убедимся ниже.
Но вначале несколько слов о композиции романа, без анализа которой невозможно разобраться в его жанровом своеобразии. В книге четко выделены два сюжета: реальный мир Москвы 30-х годов, где живут мастер и Маргарита, и мир древнего Ершалаима, где действуют Иешуа и Понтий Пилат. Следует отметить, что второй сюжет в каком-то смысле являются каноническим — поскольку отображение евангельских событий является одной из глубинных традиций мировой литературы. Достаточно вспомнить в связи с этим такие произведения, как «Возвращенный рай» Дж. Мильтона, «Иисус Христос во Фландрии» О. Бальзака, «Христос в гостях у мужиков» Н. Лескова и другие.
Сюжет об Иешуа написан в жанре романа-притчи. Рассказ о событиях холодно объективен, трагически напряжен и безличен. Автор никак не заявляет о себе — ни обращениями к читателю, ни выражением своего мнения о происходящем. Исходя из описываемых событий, мы могли бы ожидать именно в этом пласте булга-ковского романа выражения мистического начала — различных чудес, преображений. Но ничего подобного в романе мастера нет — все события абсолютно реальны. Автор отказывается даже от сцены воскресения — как от знака присутствия чуда в человеческом мире.
Роман-притча представляет собой своеобразную точку отсчета, из которой развиваются события современного М. Булгакову пласта. Истина, неузнанная в древнем Ершалаиме, снова приходит в мир. В повествование об этом мире парадоксальным образом перемещена вся мистика. Она и серьезна — вспомним хотя бы явление живых мертвецов на балу у Сатаны или преображение Волан да и его свиты в финале романа. Она и гротескна, оборачиваясь мистикой текущей современности и проявляясь в таинственных перемещениях Степы Лиходеева, и в чудесах в варьете, и в «нехорошей квартирке», из которой исчезают люди. Она и иронична: достаточно вспомнить начало романа, когда дьявол спрашивает у Берлиоза, существует ли дьявол, и, получив отрицательный ответ, сетует: «Что же это у вас — чего ни хватишься — ничего нет». Соединение сатиры и мистики, таким образом, определяет жанровую природу романа о мастере.
Из столкновения двух миров и двух романов возникает очень своеобразная философия.
С первых страниц романа возникает тема судьбы. Внезапная смерть Берлиоза сразу же ставит философские вопросы: кто обрывает нить жизни? Можно ли влиять на человеческую судьбу? ответ на эти вопросы будет дан, но не сразу, и даже не в этом времени и пространстве. Иешуа отрицает возможность одного человека влиять на судьбу другого в земной жизни. Но в жизни иной, в мире потустороннем, это возможно; Маргарита освобождает мастера и приносит прощение Фриде, а мастер дарует Понтию Пилату желанную встречу с бродячим философом. Так возникает в романе осмысление единства бытия и небытия, реальной судьбы человека и посмертной жизни.
Необходимость говорить об этом возникает потому, что писатель глубоко убежден: истина исторического процесса забыта, а человечество идет не тем путем. Роман об Иешуа и есть возвращение к этой ошибке, когда Понтий Пилат первым сделал нравственный выбор, за который человечество расплачивается уже более двух тысяч лет. История самого мастера — повторение той же ошибки. Но повторение ошибки несет за собой и новое возвращение — как напоминание об истине на новом витке истории.
Итак, мы убедились, что жанровая природа романа М. Булгакова сложна и своеобразна. Но таким и должно было быть произведение, уцелевшее в стольких катаклизмах истории. Такой и должна быть рукопись, которая не сгорела.