В этот тревожный август 1863 года война была повсюду. "Белые" спорили с "красными", белорусы возмущались шовинизмом "белого жонда". Вспыхивали, затухали и снова взрывались очаги возмущения политикой царя.
Перезрелая рожь плакала зернышками, а во ржи стояли виселицы. И не встал никто добрый, любовный, и не сказал людям, что нельзя резать друг друга, что мир велик и на каждого выставить Нив, что хлеб одинаково вкусен, на каком языке его ни называй. Не мог сказать. Главным был не хлеб. Главной была свобода"»
Генерал Фикельмонт дал приказ уничтожить все Челны и лодки. Три дня в Приднепровье жгли бревна, из которых инсургенты (повстанцы. - Т. Г.) могли бы связать плоты. Единственный паром у Могилева охраняла рота испытанных в боях солдат под началом капитана Пора-Леоновича. "Капитану не очень верили как потомку сепаратистской фамилии и уроженцу Могилева. Поэтому "в ему" и» на отдых»поставили, также капитана, Юрия Горева, коренного русака из старой московской фамилии".
Полковник Фролов разбил отряд инсургентов, местонахождение которых показал местный крестьянин. Глава повстанцев Всеслав Гринкевич был взят в плен и осужден на смерть.
На картон (заставу. -Т. г.) прилетел улан, что-то передал Пора-Леоновичу, и его быстро переправили на другой берег. Гореву, который был в это время на пароме, аж жалко стало изможденного коня-едва тронувшись берега, он понес улана до города.
Во дворе, где жили офицеры, Пора-Леонович практиковался в стрельбе. Он имел славу первого, не только в полку, бретера (дуэлянта. - Т. Г.). Стрелял капитан очень метко.
За ужином, выпив, Пора-Леонович разговорился. Отношение капитана к людям, к жизни поразившим Горова: у этого человека не было ничего святого, он пренебрежительно относился к собственным предкам, к своему народу, к истории и к современности.
Началась страшная гроза, которую в народе называют " вераб\'инная ночь"» Во тьме двора, которую поминутно слепили сполохи, явилась карета. Молодая женщина просила переправить ее на тот берег. Она везла в крепость помилование мужу, Всеславу Гринкевичу, подписанное его» сиятельством " графом Муравьевым. Расстрел руководителю отряда инсургентов заменялся пожизненной каторгой. Пора-Леонович вежливо, но твердо объяснил женщине, что сможет переправить ее только утром - такой приказ.
Горову, которого поразила красота и мужество жены осужденного, в какой-то момент показалось, что начальник кордона издевается над гостьей. Женщина в отчаянии готова плыть через реку сама, но капитан не позволяет и этого. Понимая страдания незнакомки, Горов согласен переправить ее, Пора-Леонович, как старший по званию, запрещает. Когда вслед женщине, после того как она напомнила Пора-Леоновичу, что он . также родился на этой земле, капитан бросил гадкое слово, Горов назвал поведение его низкими. "Но на устах начальника кордона снова появилась дружелюбная и жутковатая улыбка.
- Капитан, сказал он, - это, кажется, вас приставили надзирать за мною, а не меня за вами. Мне кажется, они сделали плохой выбор.
Горов остолбенел. Он никогда не знал, никогда даже не мог подумать, что на него может упасть такое подозрение». Молодой человек выбежал из комнаты на дождь и долго стоял за рогом дома не могучи успокоиться.
Почти неожиданно для себя Горов спросил у Ивана, солдата-земляка, как переправиться на тот берег. Солдат признался, что есть челнок, припрятанный ради ловли рыбы.
Челнок " бросала в провалы между волн, ветер откидывал темную шаль на женщине, как огромные порывистые крылья. Каждые пять минут приходилось выливать воду; все промокли до пояса... И все же наступил момент, когда волны укротились, скорлупка плавно закачалась в затишку, за высокой косой противоположного берега"»
Возвращаясь на заставу, Горов заметил Пора-Леоновича, тот стоял на паромном причале и саркастически-презрительными глазами смотрел на него. Начальник кордона рассказал, что Муравьев подписал помилование и отдал письмо в руки жены Гринкевича. А за два часа до этого с губернаторской почтой послал фельд \ ' егеря, чтобы на месте поспешили с исполнением смертной казни. Этот посыльный передал ему, Пора-Леоновичу, приказ задержать женщину до трех часов утра, что он и сделал.
Жена Гринкевича опоздала всего на десять минут. Об этом сообщил улан, возвращавшийся из города. Он передал также, что генерал Фикельмонт выражает Пора-Леоновичу признательность за досконально исполненный приказ.
Горов вызвал Пора-Леоновича на дуэль и неожиданно для себя вонюче ранил капитана. Когда подбежал к нему, поразили глаза соперника, »у которых сейчас не было"
Оба рассказа описывают нам одну ситуацию: замужняя женщина влюбляется в другого мужчину. Но герои идут совершенно разными путями. Если в "О любви" Алёхин с Анной Алексеевной решают оставить всё как есть, заглушить свои чувства, убить их в себе. Они поступали благородно по отношению к другим: детям, Лугановичу, обществу в целом. В "Кавказе" рассказчик решает, что счастья на всех может не хватить и уезжает с любимой на юг. В этом рассказе описывается красивая, но трагичная любовь. Ещё одно различие в том, что в произведении Чехова герои любили друг друга всем сердцем, от души. Но в рассказе Бунина любовь была мимолётна и легкомысленна. Это можно доказать например тем, что рассказчик поощрял ложь возлюбленной мужу, но, тем не менее, он не собирался с ней оставаться надолго. Через недели две-три они снова вернулись бы в Москву и не смогли бы снова быть вместе. Кроме того, Анна Алексеевна продолжала хорошо и с нежностью относиться к своему мужу, но героиня рассказа Чехова отзывалась о своём супруге, как об эгоистичном, самовлюблённом человеке. Нельзя однозначно сказать, кто из них прав. В рассказах противопоставлены две точки зрения, и обе они верны и неверны одновременно. Какой путь лучше решать только нам.
за ошибки извиняюсь, переводил с переводчика
В этот тревожный август 1863 года война была повсюду. "Белые" спорили с "красными", белорусы возмущались шовинизмом "белого жонда". Вспыхивали, затухали и снова взрывались очаги возмущения политикой царя.
Перезрелая рожь плакала зернышками, а во ржи стояли виселицы. И не встал никто добрый, любовный, и не сказал людям, что нельзя резать друг друга, что мир велик и на каждого выставить Нив, что хлеб одинаково вкусен, на каком языке его ни называй. Не мог сказать. Главным был не хлеб. Главной была свобода"»
Генерал Фикельмонт дал приказ уничтожить все Челны и лодки. Три дня в Приднепровье жгли бревна, из которых инсургенты (повстанцы. - Т. Г.) могли бы связать плоты. Единственный паром у Могилева охраняла рота испытанных в боях солдат под началом капитана Пора-Леоновича. "Капитану не очень верили как потомку сепаратистской фамилии и уроженцу Могилева. Поэтому "в ему" и» на отдых»поставили, также капитана, Юрия Горева, коренного русака из старой московской фамилии".
Полковник Фролов разбил отряд инсургентов, местонахождение которых показал местный крестьянин. Глава повстанцев Всеслав Гринкевич был взят в плен и осужден на смерть.
На картон (заставу. -Т. г.) прилетел улан, что-то передал Пора-Леоновичу, и его быстро переправили на другой берег. Гореву, который был в это время на пароме, аж жалко стало изможденного коня-едва тронувшись берега, он понес улана до города.
Во дворе, где жили офицеры, Пора-Леонович практиковался в стрельбе. Он имел славу первого, не только в полку, бретера (дуэлянта. - Т. Г.). Стрелял капитан очень метко.
За ужином, выпив, Пора-Леонович разговорился. Отношение капитана к людям, к жизни поразившим Горова: у этого человека не было ничего святого, он пренебрежительно относился к собственным предкам, к своему народу, к истории и к современности.
Началась страшная гроза, которую в народе называют " вераб\'инная ночь"» Во тьме двора, которую поминутно слепили сполохи, явилась карета. Молодая женщина просила переправить ее на тот берег. Она везла в крепость помилование мужу, Всеславу Гринкевичу, подписанное его» сиятельством " графом Муравьевым. Расстрел руководителю отряда инсургентов заменялся пожизненной каторгой. Пора-Леонович вежливо, но твердо объяснил женщине, что сможет переправить ее только утром - такой приказ.
Горову, которого поразила красота и мужество жены осужденного, в какой-то момент показалось, что начальник кордона издевается над гостьей. Женщина в отчаянии готова плыть через реку сама, но капитан не позволяет и этого. Понимая страдания незнакомки, Горов согласен переправить ее, Пора-Леонович, как старший по званию, запрещает. Когда вслед женщине, после того как она напомнила Пора-Леоновичу, что он . также родился на этой земле, капитан бросил гадкое слово, Горов назвал поведение его низкими. "Но на устах начальника кордона снова появилась дружелюбная и жутковатая улыбка.
- Капитан, сказал он, - это, кажется, вас приставили надзирать за мною, а не меня за вами. Мне кажется, они сделали плохой выбор.
Горов остолбенел. Он никогда не знал, никогда даже не мог подумать, что на него может упасть такое подозрение». Молодой человек выбежал из комнаты на дождь и долго стоял за рогом дома не могучи успокоиться.
Почти неожиданно для себя Горов спросил у Ивана, солдата-земляка, как переправиться на тот берег. Солдат признался, что есть челнок, припрятанный ради ловли рыбы.
Челнок " бросала в провалы между волн, ветер откидывал темную шаль на женщине, как огромные порывистые крылья. Каждые пять минут приходилось выливать воду; все промокли до пояса... И все же наступил момент, когда волны укротились, скорлупка плавно закачалась в затишку, за высокой косой противоположного берега"»
Возвращаясь на заставу, Горов заметил Пора-Леоновича, тот стоял на паромном причале и саркастически-презрительными глазами смотрел на него. Начальник кордона рассказал, что Муравьев подписал помилование и отдал письмо в руки жены Гринкевича. А за два часа до этого с губернаторской почтой послал фельд \ ' егеря, чтобы на месте поспешили с исполнением смертной казни. Этот посыльный передал ему, Пора-Леоновичу, приказ задержать женщину до трех часов утра, что он и сделал.
Жена Гринкевича опоздала всего на десять минут. Об этом сообщил улан, возвращавшийся из города. Он передал также, что генерал Фикельмонт выражает Пора-Леоновичу признательность за досконально исполненный приказ.
Горов вызвал Пора-Леоновича на дуэль и неожиданно для себя вонюче ранил капитана. Когда подбежал к нему, поразили глаза соперника, »у которых сейчас не было"