Я проснулся рано утром . Окно моей комнаты выходило в парк. Я подошел к окну. Что я увидел? Снег только начал таять,озеро в парке еще покрыто льдом,пожилой художник пишет свою новую картину ,наверняка это будет пейзаж,ведь он смотрит прямо на деревя окружившие пруд. Мастером пейзажа является и весна . Она так диликатно растопила снег,обнажив подснежники. Вдохновение нахлынуло меня . Я тотчас решил изобразить на бумаге весь этот пейзаж. Я не умею рисовать так волшебно как тот художник в парке,но я постраюсь. Сначала я нарисовал живописца и его принадлежности,потом озеро и деревья
ответ: Роман “Плаха” — один из интереснейших в творчестве замечательного современного писателя Чингиза Торекуловича Айтматова. роман “Плаха” написан Айтматовым в опровержение собственного просветительства, веры в то, что одно лишь разумное увещевание искоренить зло. В конечном счете исход диспутов и споров, словесных стычек, которые происходят между героями романа, являются не словесной дуэлью, а выбором, который делает герой, зачастую вопреки очевидности, движимый не разумом, а любовью: к распятому учителю, к погибшему сынишке, к женщине, к людям, в которых “так трудно рождается... человеческое”.
Смыкаются и смыкаются круги, но человек прорывается сквозь них: в музыке, в творчестве, в любви. Прорывается в “вековечной жажде утвердить себя, облегчить свою участь, найти точку опоры в необозримых пространствах Вселенной, трагически уповая, что существуют помимо него еще какие-то небесные силы, которые ему в этом”, и трагически осознавая, что такие надежды— “грандиозное заблуждение”, что все зависит от него самого.
ответ: Роман “Плаха” — один из интереснейших в творчестве замечательного современного писателя Чингиза Торекуловича Айтматова. роман “Плаха” написан Айтматовым в опровержение собственного просветительства, веры в то, что одно лишь разумное увещевание искоренить зло. В конечном счете исход диспутов и споров, словесных стычек, которые происходят между героями романа, являются не словесной дуэлью, а выбором, который делает герой, зачастую вопреки очевидности, движимый не разумом, а любовью: к распятому учителю, к погибшему сынишке, к женщине, к людям, в которых “так трудно рождается... человеческое”.
Смыкаются и смыкаются круги, но человек прорывается сквозь них: в музыке, в творчестве, в любви. Прорывается в “вековечной жажде утвердить себя, облегчить свою участь, найти точку опоры в необозримых пространствах Вселенной, трагически уповая, что существуют помимо него еще какие-то небесные силы, которые ему в этом”, и трагически осознавая, что такие надежды— “грандиозное заблуждение”, что все зависит от него самого.