Жила-была лягушка. Она жила у маленького круглого озера. Вот однажды вышла из своего дома и прыг-скок по берегу, прыг-прыг – в лес заглянула, скок-скок – дорогу домой потеряла. Метнулась туда, кинулась сюда и попала на муравьиную тропу. Муравьи десятками вскочили ей на спину, сотнями вцепились в живот. – Ква-а, – заплакала лягушка, – кво-о… Как-ак не стыдно заблудившегося обижать, голодного кусать? Муравьям стало совестно. Спрыгнули они на землю, низко лягушке поклонились: – Уважаемая тетушка к нам в гости – пищу нашу отведайте, питье наше пригубьте. Пришла лягушка к муравьям, села на почетное место. Ела и пила, песни пела и беседу вела, о чем говорила, сама не поняла – так много меду выпила. Где сидела, там и уснула. Проснулась, когда солнце высоко поднялось. Муравьи давным-давно на работу ушли, только один муравьишка замешкался – он после вчерашнего пира чашки-ложки убирал влезь на эту лиственницу, – попросила лягушка, – кругом посмотри. Не увидишь ли ты, в какой стороне мой дом, мое круглое озеро… Муравей влез на дерево, во все стороны посмотрел и говорит: – Вон там, на западе, блестит ваше озеро. Если хотите, провожу вас туда самой короткой дорогой. – Ка-какой ты добрый! – обрадовалась лягушка. – Пойдем, пойдем скорее. Дома я тебя хорошо угощу. – Дорогу показать могу, – ответил муравьишка, – но угощаться не стану. Мы, муравьи, ни работать, ни отдыхать поврозь не умеем. – Ладно, ладно, пусть все идут ко мне в гости. Только бы домой засветло добраться. Муравей спустился с дерева и побежал к озеру. Лягушка прыг-прыг, скок-скок за ним, а за лягушкой муравьи, как ручьем, потекли – все-все, сколько их было в этом муравейнике, и в соседних, и в дальних. Со всего леса собрались к лягушке в гости. Вот пришли к озеру. Обернулась лягушка, а на берегу черным-черно. Столько муравьев, что и травы не видно. У лягушки глаза выпучились: «Что теперь делать? Сама же всех позвала…» – Ква-а, ка-ак я рада! Подождите меня здесь на берегу, а я насчет угощенья распоряжусь. И бултых в воду! Муравьи день стоят ждут, два дня ждут, а лягушки и не видно. На седьмой день рассердилась муравьиная матка. – Ну, – говорит, – лягушкиного угощенья ждать – с голоду умрешь. Затянула она потуже пояс на пустом брюшке и пошла домой. Все муравьи тоже пояса подтянули и разбрелись по своим муравейникам. С тех пор и поныне ходят муравьи перетянутые туго-натуго. А глаза у лягушки так и остались выпученные. http://www.skazayka.ru/lyagushka-i-muravi-altayskaya-skazka/
Жил горбатый медведь. Он был настоящий лентяй. Увидел однажды спелую шишку, и тут же у него заныло плечо, под мышкой колоть стало.
— Как я, больной, на кедр влезу?
Ходит вокруг. Через мелкие колоды шагает. Увидит колоду покрупней — и прямо по ней идет: ему лень шагнуть повыше. Вдруг: стук! — шишка сама упала медведю на темя. С темени к ногам.
—Вот это ловко!—оказал медведь и посмотрел вверх, не упадет ли еще что?
— Ой, великий медведь, — пискнула рябая кедровка, — я вам лучшую шишку бросила.
Перья у кедровки взъерошились, голос дрожит. Она сидела на ветке, клевала орехи, уронила шишку, шишка стукнула медведя. Испугалась кедровка, не знает, как оправдаться.
— Я все лето, всю осень эту шишку вам берегла. Очень рада, что вы пришли. Еще десять шишек могу вам спустить.
— О-о, яйла! Вот гостеприимная птица тебе!..
От этой похвалы кедровка совсем счастливая стала.
Ведь она не один раз теряла шишки. Их подбирали мыши, бурундук, человек. И никто ей не говорил. А медведь хрустит орехами да урчит:
— Мы теперь с тобой друзья. И дети наши пусть дружат.
Что еще говорил медведь, никто не понял, потому что рот у него был набит орехами. С тех пор он подружился с кедровкой.
Уж давно видел медведь, как посреди чистой поляны растет молодой кедр, как наливаются, зреют его темные шишки. Теперь к осени они стали тяжелые, словно свинец. Ветки кедра от тяжести гнутся к земле. Совсем просто было бы эти шишки сбить, да собирать лень.
мне, кедровка!
—Ох, дядя, здесь трава шибко густая. Мне одной не управиться. Если позволите, я позову свою родню. — Зови!
Кедровка взлетела на вершину лиственницы, раза два крикнула, и все ее родные, все знакомые слетелись на поляну. А медведь свое дело знает: шишки бьет. Бьет и бьет. Когда на кедре не осталось ни одной шишки, медведь сел отдохнуть. Глядит — на поляне ни птиц не видно, ни орехов. Только одна гнилая шишка у задней левой ноги валяется. И к этой последней шишке добрая кедровка тоже не постыдилась подлететь. Схватила и унесла.
— Тьфу! — плюнул медведь. — Ешьте мои орехи, ешьте! Сколько бы вы ни съели, все равно к зиме ложки крови в вашем теле не наберется, куска мяса с большой
палец на костях не вырастет. А я был жирный, зимой еще толще буду.
В самом деле, медведи всегда жиреют к зиме. А кедровка, сколько б орехов она ни съела, все никак не может поправиться
Жила-была лягушка. Она жила у маленького круглого озера. Вот однажды вышла из своего дома и прыг-скок по берегу, прыг-прыг – в лес заглянула, скок-скок – дорогу домой потеряла. Метнулась туда, кинулась сюда и попала на муравьиную тропу. Муравьи десятками вскочили ей на спину, сотнями вцепились в живот. – Ква-а, – заплакала лягушка, – кво-о… Как-ак не стыдно заблудившегося обижать, голодного кусать? Муравьям стало совестно. Спрыгнули они на землю, низко лягушке поклонились: – Уважаемая тетушка к нам в гости – пищу нашу отведайте, питье наше пригубьте. Пришла лягушка к муравьям, села на почетное место. Ела и пила, песни пела и беседу вела, о чем говорила, сама не поняла – так много меду выпила. Где сидела, там и уснула. Проснулась, когда солнце высоко поднялось. Муравьи давным-давно на работу ушли, только один муравьишка замешкался – он после вчерашнего пира чашки-ложки убирал влезь на эту лиственницу, – попросила лягушка, – кругом посмотри. Не увидишь ли ты, в какой стороне мой дом, мое круглое озеро… Муравей влез на дерево, во все стороны посмотрел и говорит: – Вон там, на западе, блестит ваше озеро. Если хотите, провожу вас туда самой короткой дорогой. – Ка-какой ты добрый! – обрадовалась лягушка. – Пойдем, пойдем скорее. Дома я тебя хорошо угощу. – Дорогу показать могу, – ответил муравьишка, – но угощаться не стану. Мы, муравьи, ни работать, ни отдыхать поврозь не умеем. – Ладно, ладно, пусть все идут ко мне в гости. Только бы домой засветло добраться. Муравей спустился с дерева и побежал к озеру. Лягушка прыг-прыг, скок-скок за ним, а за лягушкой муравьи, как ручьем, потекли – все-все, сколько их было в этом муравейнике, и в соседних, и в дальних. Со всего леса собрались к лягушке в гости. Вот пришли к озеру. Обернулась лягушка, а на берегу черным-черно. Столько муравьев, что и травы не видно. У лягушки глаза выпучились: «Что теперь делать? Сама же всех позвала…» – Ква-а, ка-ак я рада! Подождите меня здесь на берегу, а я насчет угощенья распоряжусь. И бултых в воду! Муравьи день стоят ждут, два дня ждут, а лягушки и не видно. На седьмой день рассердилась муравьиная матка. – Ну, – говорит, – лягушкиного угощенья ждать – с голоду умрешь. Затянула она потуже пояс на пустом брюшке и пошла домой. Все муравьи тоже пояса подтянули и разбрелись по своим муравейникам. С тех пор и поныне ходят муравьи перетянутые туго-натуго. А глаза у лягушки так и остались выпученные. http://www.skazayka.ru/lyagushka-i-muravi-altayskaya-skazka/
Жил горбатый медведь. Он был настоящий лентяй. Увидел однажды спелую шишку, и тут же у него заныло плечо, под мышкой колоть стало.
— Как я, больной, на кедр влезу?
Ходит вокруг. Через мелкие колоды шагает. Увидит колоду покрупней — и прямо по ней идет: ему лень шагнуть повыше. Вдруг: стук! — шишка сама упала медведю на темя. С темени к ногам.
—Вот это ловко!—оказал медведь и посмотрел вверх, не упадет ли еще что?
— Ой, великий медведь, — пискнула рябая кедровка, — я вам лучшую шишку бросила.
Перья у кедровки взъерошились, голос дрожит. Она сидела на ветке, клевала орехи, уронила шишку, шишка стукнула медведя. Испугалась кедровка, не знает, как оправдаться.
— Я все лето, всю осень эту шишку вам берегла. Очень рада, что вы пришли. Еще десять шишек могу вам спустить.
— О-о, яйла! Вот гостеприимная птица тебе!..
От этой похвалы кедровка совсем счастливая стала.
Ведь она не один раз теряла шишки. Их подбирали мыши, бурундук, человек. И никто ей не говорил. А медведь хрустит орехами да урчит:
— Мы теперь с тобой друзья. И дети наши пусть дружат.
Что еще говорил медведь, никто не понял, потому что рот у него был набит орехами. С тех пор он подружился с кедровкой.
Уж давно видел медведь, как посреди чистой поляны растет молодой кедр, как наливаются, зреют его темные шишки. Теперь к осени они стали тяжелые, словно свинец. Ветки кедра от тяжести гнутся к земле. Совсем просто было бы эти шишки сбить, да собирать лень.
мне, кедровка!
—Ох, дядя, здесь трава шибко густая. Мне одной не управиться. Если позволите, я позову свою родню. — Зови!
Кедровка взлетела на вершину лиственницы, раза два крикнула, и все ее родные, все знакомые слетелись на поляну. А медведь свое дело знает: шишки бьет. Бьет и бьет. Когда на кедре не осталось ни одной шишки, медведь сел отдохнуть. Глядит — на поляне ни птиц не видно, ни орехов. Только одна гнилая шишка у задней левой ноги валяется. И к этой последней шишке добрая кедровка тоже не постыдилась подлететь. Схватила и унесла.
— Тьфу! — плюнул медведь. — Ешьте мои орехи, ешьте! Сколько бы вы ни съели, все равно к зиме ложки крови в вашем теле не наберется, куска мяса с большой
палец на костях не вырастет. А я был жирный, зимой еще толще буду.
В самом деле, медведи всегда жиреют к зиме. А кедровка, сколько б орехов она ни съела, все никак не может поправиться