В одном селе, возле Блудова болота, в районе города Переславль-Залесского, осиротели двое детей. Их мать умерла от болезни, отец погиб на Отечественной войне.
Мы жили в этом селе всего только через один дом от детей. И, конечно, мы тоже вместе с другими соседями старались им, чем только могли. Они были очень милые. Настя была как золотая курочка на высоких ногах. Волосы у нее, ни темные, ни светлые, отливали золотом, веснушки по всему лицу были крупные, как золотые монетки, и частые, и тесно им было, и лезли они во все стороны. Только носик один был чистенький и глядел вверх попугайчиком.
Митраша был моложе сестры на два года. Ему было всего только десять лет с хвостиком. Он был коротенький, но очень плотный, лобастый, затылок широкий. Это был мальчик упрямый и сильный.
«Мужичок в мешочке», улыбаясь, называли его между собой учителя в школе.
Мужичок в мешочке, как и Настя, был весь в золотых веснушках, а носик его чистенький тоже, как у сестры, глядел вверх попугайчиком.
После родителей все их крестьянское хозяйство досталось детям: изба пятистенная, корова Зорька, телушка Дочка, коза Дереза, безыменные овцы, куры, золотой петух Петя и поросенок Хрен.
Вместе с этим богатством досталась, однако, детишкам бедным и большая забота о всех этих живых существах. Но с такой ли бедой справлялись наши дети в тяжкие годы Отечественной войны! Вначале, как мы уже говорили, детям приходили их дальние родственники и все мы, соседи. Но очень что-то скоро умненькие и дружные ребята сами всему научились и стали жить хорошо.
И какие это были умные детишки! Если только возможно было, они присоединялись к общественной работе. Их носики можно было видеть на колхозных полях, на лугах, на скотном дворе, на собраниях, в противотанковых рвах: носики такие задорные.
В этом селе мы, хотя и приезжие люди, знали хорошо жизнь каждого дома. И теперь можем сказать: не было ни одного дома, где бы жили и работали так дружно, как жили наши любимцы.
Точно так же, как и покойная мать, Настя вставала далеко до солнца, в предрассветный час, по трубе пастуха. С хворостиной в руке выгоняла она свое любимое стадо и катилась обратно в избу. Не ложась уже больше спать, она растопляла печь, чистила картошку, заправляла обед и так хлопотала по хозяйству до ночи.
Митраша выучился у отца делать деревянную посуду: бочонки, шайки, лоханки. У него есть фуганок, ладило 1 длиной больше чем в два его роста. И этим ладилом он подгоняет дощечки одну к одной, складывает и обдерживает железными или деревянными обручами.
При корове двум детям не было такой уж нужды, чтобы продавать на рынке деревянную посуду, но добрые люди кому — шайку на умывальник, кому нужен под капели бочонок, кому — кадушечку солить огурцы или грибы, или даже посудинку с зубчиками — домашний цветок посадить.
Сделает, и потом ему тоже отплатят добром. Но, кроме бондарства, на нем лежит и все мужское хозяйство, и общественное дело. Он бывает на всех собраниях, старается понять общественные заботы и, наверно, что-то смекает.
Очень хорошо, что Настя постарше брата на два года, а то бы он непременно зазнался, и в дружбе у них не было бы, как теперь, прекрасного равенства. Бывает, и теперь Митраша вспомнит, как отец наставлял его мать, и вздумает, подражая отцу, тоже учить свою сестру Настю. Но сестренка мало слушается, стоит и улыбается... Тогда Мужичок в мешочке начинает злиться и хорохориться и всегда говорит, задрав нос:
— Вот еще!
— Да чего ты хорохоришься? — возражает сестра.
— Вот еще! — сердится брат. — Ты, Настя, сама хорохоришься.
— Нет, это ты!
— Вот еще!
Так, помучив строптивого брата, Настя оглаживает его по затылку, и, как только маленькая ручка сестры коснется широкого затылка брата, отцовский задор покидает хозяина.
— Давай-ка вместе полоть, — скажет сестра.
И брат тоже начинает полоть огурцы, или свеклу мотыжить, или картошку сажать.
Да, очень, очень трудно было всем во время Отечественной войны, так трудно, что, наверно, и на всем свете так никогда не бывало. Вот и детям пришлось хлебнуть много всяких забот, неудач, огорчений. Но их дружба перемогла все, они жили хорошо. И мы опять можем твердо сказать: во всем селе ни у кого не было такой дружбы, как жили между собой Митраша и Настя Веселкины. И думаем, наверное, это горе о родителях так тесно соединило сирот.
Виктор Петрович Астафьев. Рассказ «Рукою согретый хлеб».
«…Человек русский сделался за последние десятилетия еще более одинок и всеми покинут…"затеси", эти мимоходные зарубки и меты на стволах "древа жизни", хоть немножко, хоть чуть-чуть обозначат ему просвет впереди, укажут тропинку к собеседнику, утешат его в горькой этой и все более и более духовно и материально нищающей жизни, а кого, быть может, и образумят, заставят вспомнить о Боге и ближнем своем…» - в этом видел Виктор Петрович Астафьев свое писательское предназначение.
«Затеси» - это мысли об увиденном зрелого человека, человека с большим жизненным опытом немало испытаний, но оставшегося сострадать и сочувствовать. Небольшие зарисовки из жизни, не глобальные исторические события, не судьбы страны, но краткие мгновения жизни людей. Но как они значимы, как внимателен автор к «мелочам», как интересна для него вся жизнь и в большом, и в малом!
В рассказе «Рукою согретый хлеб» звучит тема « Человек на войне».
Тема, ставшая знаковой в русской литературе 20 века. Человек проверяется на прочность, на героизм, на сформированность человеческих качеств: выстоять, не сломаться, не предать. Эта тема нам очень близка, тем неожиданнее прочитанное в рассказе «Рукой согретый хлеб» - частность происходящего ожесточенных войной людей на милосердие и сострадание.
Идея новеллы, на наш взгляд, очень не типична для темы войны в русской литературе - может ли человек остаться на войне человеком? но и человеком с живой, сострадающей другому, не близкому человеку, душой?
Название рассказа несет глубочайший, выстраданный годами после войны, смысл рассказа:
хлеб - это тепло русской печки, запах ржаного поля под горячим июльским небом, руки мамы… рукою согретый. Инверсия в названии усиливает смысловую нагрузку «рукою».
Сюжет прост и прозрачен, короткий эпизод в нескончаемой ленте войны. Возможно, на войне, он не воспринимался так значимо. Лаконичность сюжета, практически отсутствие отступлений и рассуждений автора, сосредотачивают читателя на глубине переживаний.
Начинается рассказ жестко, без вступления, и сразу четкая эмоциональная оценка происходящего: «Глухим зимним метельным утром …мерзлые буханки хлеба…есть хотелось нестерпимо» ; нет четкого обозначения времени, только косвенное «окопы» и в конце рассказа конкретно «шла зима сорок четвертого, было холодно и тоскливо», когда читатель прочувствовал полную меру испытания героев. Читатель чувствует диссонанс происходящего « топора с собою не было»- на хлеб с топором? В то же время подчеркивается обыденность происходящего, о героях рассказа говорится подчеркнуто просто, не богатыри, не герои - уставшие, голодные люди. У рассказчика «болит горло», такая не военная болезнь.
В одном селе, возле Блудова болота, в районе города Переславль-Залесского, осиротели двое детей. Их мать умерла от болезни, отец погиб на Отечественной войне.
Мы жили в этом селе всего только через один дом от детей. И, конечно, мы тоже вместе с другими соседями старались им, чем только могли. Они были очень милые. Настя была как золотая курочка на высоких ногах. Волосы у нее, ни темные, ни светлые, отливали золотом, веснушки по всему лицу были крупные, как золотые монетки, и частые, и тесно им было, и лезли они во все стороны. Только носик один был чистенький и глядел вверх попугайчиком.
Митраша был моложе сестры на два года. Ему было всего только десять лет с хвостиком. Он был коротенький, но очень плотный, лобастый, затылок широкий. Это был мальчик упрямый и сильный.
«Мужичок в мешочке», улыбаясь, называли его между собой учителя в школе.
Мужичок в мешочке, как и Настя, был весь в золотых веснушках, а носик его чистенький тоже, как у сестры, глядел вверх попугайчиком.
После родителей все их крестьянское хозяйство досталось детям: изба пятистенная, корова Зорька, телушка Дочка, коза Дереза, безыменные овцы, куры, золотой петух Петя и поросенок Хрен.
Вместе с этим богатством досталась, однако, детишкам бедным и большая забота о всех этих живых существах. Но с такой ли бедой справлялись наши дети в тяжкие годы Отечественной войны! Вначале, как мы уже говорили, детям приходили их дальние родственники и все мы, соседи. Но очень что-то скоро умненькие и дружные ребята сами всему научились и стали жить хорошо.
И какие это были умные детишки! Если только возможно было, они присоединялись к общественной работе. Их носики можно было видеть на колхозных полях, на лугах, на скотном дворе, на собраниях, в противотанковых рвах: носики такие задорные.
В этом селе мы, хотя и приезжие люди, знали хорошо жизнь каждого дома. И теперь можем сказать: не было ни одного дома, где бы жили и работали так дружно, как жили наши любимцы.
Точно так же, как и покойная мать, Настя вставала далеко до солнца, в предрассветный час, по трубе пастуха. С хворостиной в руке выгоняла она свое любимое стадо и катилась обратно в избу. Не ложась уже больше спать, она растопляла печь, чистила картошку, заправляла обед и так хлопотала по хозяйству до ночи.
Митраша выучился у отца делать деревянную посуду: бочонки, шайки, лоханки. У него есть фуганок, ладило 1 длиной больше чем в два его роста. И этим ладилом он подгоняет дощечки одну к одной, складывает и обдерживает железными или деревянными обручами.
При корове двум детям не было такой уж нужды, чтобы продавать на рынке деревянную посуду, но добрые люди кому — шайку на умывальник, кому нужен под капели бочонок, кому — кадушечку солить огурцы или грибы, или даже посудинку с зубчиками — домашний цветок посадить.
Сделает, и потом ему тоже отплатят добром. Но, кроме бондарства, на нем лежит и все мужское хозяйство, и общественное дело. Он бывает на всех собраниях, старается понять общественные заботы и, наверно, что-то смекает.
Очень хорошо, что Настя постарше брата на два года, а то бы он непременно зазнался, и в дружбе у них не было бы, как теперь, прекрасного равенства. Бывает, и теперь Митраша вспомнит, как отец наставлял его мать, и вздумает, подражая отцу, тоже учить свою сестру Настю. Но сестренка мало слушается, стоит и улыбается... Тогда Мужичок в мешочке начинает злиться и хорохориться и всегда говорит, задрав нос:
— Вот еще!
— Да чего ты хорохоришься? — возражает сестра.
— Вот еще! — сердится брат. — Ты, Настя, сама хорохоришься.
— Нет, это ты!
— Вот еще!
Так, помучив строптивого брата, Настя оглаживает его по затылку, и, как только маленькая ручка сестры коснется широкого затылка брата, отцовский задор покидает хозяина.
— Давай-ка вместе полоть, — скажет сестра.
И брат тоже начинает полоть огурцы, или свеклу мотыжить, или картошку сажать.
Да, очень, очень трудно было всем во время Отечественной войны, так трудно, что, наверно, и на всем свете так никогда не бывало. Вот и детям пришлось хлебнуть много всяких забот, неудач, огорчений. Но их дружба перемогла все, они жили хорошо. И мы опять можем твердо сказать: во всем селе ни у кого не было такой дружбы, как жили между собой Митраша и Настя Веселкины. И думаем, наверное, это горе о родителях так тесно соединило сирот.
Виктор Петрович Астафьев. Рассказ «Рукою согретый хлеб».
«…Человек русский сделался за последние десятилетия еще более одинок и всеми покинут…"затеси", эти мимоходные зарубки и меты на стволах "древа жизни", хоть немножко, хоть чуть-чуть обозначат ему просвет впереди, укажут тропинку к собеседнику, утешат его в горькой этой и все более и более духовно и материально нищающей жизни, а кого, быть может, и образумят, заставят вспомнить о Боге и ближнем своем…» - в этом видел Виктор Петрович Астафьев свое писательское предназначение.
«Затеси» - это мысли об увиденном зрелого человека, человека с большим жизненным опытом немало испытаний, но оставшегося сострадать и сочувствовать. Небольшие зарисовки из жизни, не глобальные исторические события, не судьбы страны, но краткие мгновения жизни людей. Но как они значимы, как внимателен автор к «мелочам», как интересна для него вся жизнь и в большом, и в малом!
В рассказе «Рукою согретый хлеб» звучит тема « Человек на войне».
Тема, ставшая знаковой в русской литературе 20 века. Человек проверяется на прочность, на героизм, на сформированность человеческих качеств: выстоять, не сломаться, не предать. Эта тема нам очень близка, тем неожиданнее прочитанное в рассказе «Рукой согретый хлеб» - частность происходящего ожесточенных войной людей на милосердие и сострадание.
Идея новеллы, на наш взгляд, очень не типична для темы войны в русской литературе - может ли человек остаться на войне человеком? но и человеком с живой, сострадающей другому, не близкому человеку, душой?
Название рассказа несет глубочайший, выстраданный годами после войны, смысл рассказа:
хлеб - это тепло русской печки, запах ржаного поля под горячим июльским небом, руки мамы… рукою согретый. Инверсия в названии усиливает смысловую нагрузку «рукою».
Сюжет прост и прозрачен, короткий эпизод в нескончаемой ленте войны. Возможно, на войне, он не воспринимался так значимо. Лаконичность сюжета, практически отсутствие отступлений и рассуждений автора, сосредотачивают читателя на глубине переживаний.
Начинается рассказ жестко, без вступления, и сразу четкая эмоциональная оценка происходящего: «Глухим зимним метельным утром …мерзлые буханки хлеба…есть хотелось нестерпимо» ; нет четкого обозначения времени, только косвенное «окопы» и в конце рассказа конкретно «шла зима сорок четвертого, было холодно и тоскливо», когда читатель прочувствовал полную меру испытания героев. Читатель чувствует диссонанс происходящего « топора с собою не было»- на хлеб с топором? В то же время подчеркивается обыденность происходящего, о героях рассказа говорится подчеркнуто просто, не богатыри, не герои - уставшие, голодные люди. У рассказчика «болит горло», такая не военная болезнь.