Утро морозного зимнего февраля в Подмосковье начинается спокойно и тихо. Всю свежесть природы и колкость мороза превосходно передает Григорий Нисский на картине «Февраль. Подмосковье». Для изображения он подбирает холодные голубые тона, которые естественно сочетаются с розоватыми переливами утреннего неба.
Видно лыжников, которые вышли на прогулку и направляются в сосновый лес. Они спешат насладиться прохладой и оставить следы на не тронутом цивилизацией снегу. Вдали проплывает поезд, разбавляя белым густым дымом серые большие тучи. Пробуждение только начинается, и в вагонах проводники уже начинают подавать горячий чай путешественникам.
Над бесконечным белоснежным снегом возвышаются электрические столбы – еще одно напоминание о городской суете, которая здесь, казалось бы, не известна.
Цветами художник условно разделяет картину на две части. Это белый снег, местами с голубым оттенком и розово-красные небесные переливы. К горизонту в неизвестность ведет длинное, почти пустое шоссе.
Мне картина кажется красивой. Она передает реальный пейзаж, и при ее осмотре появляется желание укрыться одеялом и пить горячий чай с лимоном. Скоро придет весна, и из-под снежных пухлых сугробов проступит первая зелень и нежные подснежники.
Миновав белую, с зелёным куполом, в виде луковицы мечеть, окружённую молчаливой толпой тёмных кипарисов мальчик спустился по тесному кривому переулку на большую дорогу. Месяц светил ему в спину, и тень мальчика бежала впереди его чёрным, странным, укороченным силуэтом. Какая-то птичка кричала однообразно, через ровные промежутки. тонким, нежным голосом: «Сплю, сплю!» И казалось, что она покорно сторожит в ночной тишине какую-то печальную тайну, и бессильно борется со сном и усталостью, и тихо без надежды, жалуется кому-то. А над тёмными кустами и над синеватыми шапками дальних лесов возвышался, упираясь своими зубцами в небо, Ай-Петр резкий, воздушный, как будто он был вырезан из гигантского куска серебряного картона.
Сергею было немного жутко среди этого величаво без молния, в котором так отчётливо и дерзко раздавались ero шаги, но в то же время в сердце его разливалась какая-70 щекочущая, головокружительная отвага. На одном повороте вдруг открылось море. Огромное, спокойное, оно тихо и торжественно зыбилось; от горизонта к берегу тянулась узкая, дрожащая серебряная дорожка.
Беззвучно проскользнул Сергей в деревянную калитку, ведущую в парк. Там, под густыми деревьями, было совсем темно. Издали слышался шум неугомонного ручья и чувствовалось его сырое, холодное дыхание. Отчётливо застучала под ногами деревянная настилка моста; вода под ним была чёрная и страшная. Вот наконец и высокие чугунные ворота, узорчатые, точно кружево, и обвитые ползучими стеблями глициний. По ту сторону был мрак и чутко пугливая тишина.
Утро морозного зимнего февраля в Подмосковье начинается спокойно и тихо. Всю свежесть природы и колкость мороза превосходно передает Григорий Нисский на картине «Февраль. Подмосковье». Для изображения он подбирает холодные голубые тона, которые естественно сочетаются с розоватыми переливами утреннего неба.
Видно лыжников, которые вышли на прогулку и направляются в сосновый лес. Они спешат насладиться прохладой и оставить следы на не тронутом цивилизацией снегу. Вдали проплывает поезд, разбавляя белым густым дымом серые большие тучи. Пробуждение только начинается, и в вагонах проводники уже начинают подавать горячий чай путешественникам.
Над бесконечным белоснежным снегом возвышаются электрические столбы – еще одно напоминание о городской суете, которая здесь, казалось бы, не известна.
Цветами художник условно разделяет картину на две части. Это белый снег, местами с голубым оттенком и розово-красные небесные переливы. К горизонту в неизвестность ведет длинное, почти пустое шоссе.
Мне картина кажется красивой. Она передает реальный пейзаж, и при ее осмотре появляется желание укрыться одеялом и пить горячий чай с лимоном. Скоро придет весна, и из-под снежных пухлых сугробов проступит первая зелень и нежные подснежники.
Миновав белую, с зелёным куполом, в виде луковицы мечеть, окружённую молчаливой толпой тёмных кипарисов мальчик спустился по тесному кривому переулку на большую дорогу. Месяц светил ему в спину, и тень мальчика бежала впереди его чёрным, странным, укороченным силуэтом. Какая-то птичка кричала однообразно, через ровные промежутки. тонким, нежным голосом: «Сплю, сплю!» И казалось, что она покорно сторожит в ночной тишине какую-то печальную тайну, и бессильно борется со сном и усталостью, и тихо без надежды, жалуется кому-то. А над тёмными кустами и над синеватыми шапками дальних лесов возвышался, упираясь своими зубцами в небо, Ай-Петр резкий, воздушный, как будто он был вырезан из гигантского куска серебряного картона.
Сергею было немного жутко среди этого величаво без молния, в котором так отчётливо и дерзко раздавались ero шаги, но в то же время в сердце его разливалась какая-70 щекочущая, головокружительная отвага. На одном повороте вдруг открылось море. Огромное, спокойное, оно тихо и торжественно зыбилось; от горизонта к берегу тянулась узкая, дрожащая серебряная дорожка.
Беззвучно проскользнул Сергей в деревянную калитку, ведущую в парк. Там, под густыми деревьями, было совсем темно. Издали слышался шум неугомонного ручья и чувствовалось его сырое, холодное дыхание. Отчётливо застучала под ногами деревянная настилка моста; вода под ним была чёрная и страшная. Вот наконец и высокие чугунные ворота, узорчатые, точно кружево, и обвитые ползучими стеблями глициний. По ту сторону был мрак и чутко пугливая тишина.